Я покачал головой.

— Маша, ты и представить себе не можешь, как меня порадовалаэта планета. С её искусственным подогревом, из ниоткуда взявшейся атмосферой,полным запустением…

— Почему?

— Да потому, что это вполне человеческий подход.

Данилов тихо засмеялся, спросил:

— Тогда, может быть, русский подход?

— Если окажется, что эта планета совсем никому не нужна исоздана на авось, — тогда русский.

Кажется, Маша обиделась. Причём не на Данилова, а на меня.

Какой-то разный у нас с ней патриотизм. Принципиальноразный.

— У людей есть большое преимущество перед моей расой, —вдруг сказал счётчик. — Различия между культурами человеческого общества таквелики, что вы изначально были готовы к существованию в рамках Конклава.

— Тут нечему завидовать, Карел, — ответил я. — Будь этиразличия поменьше… быть может, тогда наши корабли взяли бы в плен хиксоидов.

Спорная мысль, конечно. Что ни говори, а споры и конфликтымежду государствами всегда подстёгивали человеческий прогресс. Но счётчик неспорил. Дальше шли молча, все отвлечённые темы будто выдохлись под звёзднымокеаном, оказались слишком мелкими и ничтожными.

Когда мы прошагали километра три, корабль почти скрылся извиду. Поднявшись на очередной холмик, все, не сговариваясь, обернулись.

Тускло-серый металл сливался с равниной. Лишь слабыерадужные отсветы позволяли отличить его.

— Может, вернёмся? — предложил Данилов. В голосе былаирония, и я промолчал. Но Данилов не унимался: — Петя, а ты знаешь, что будетсамым неожиданным концом нашего путешествия?

— Знаю.

— Если мы никого не встретим. Ничего не найдём. Будемблуждать, пока не съедим всю пищу и не истопчем всю обувь. А после этоговернёмся на Землю.

— Я знаю, Саша.

Данилов кивнул. И вдруг коснулся моего плеча:

— Пётр, я бы не хотел такого исхода.

— Тогда пошли.

Мы начали спускаться с холма. Последний ориентир исчез, азвёзды в этом сумасшедшем небе ничем помочь не могли. Оставалось надеяться насчётчика с его способностями.

— По меньшей мере семь… — неожиданно сказал Данилов.

— Что — семь? — не понял я.

— Мы нарушаем семь пунктов устава, просто гуляя по этойпланете. Я не говорю о тех мелочах, что предшествовали прогулке.

— И тебя это пугает?

— Нет. Уж скорее забавляет. — Данилов пнул ботинком камень.— А обувь ведь и впрямь долго не выдержит… не по станции порхаем…

— У нас была возможность прибыть сюда во всеоружии, —напомнил я.

Данилов смолчал.

— По крайней мере настоящее оружие нам тут не требуется…пока… — вступилась за него Маша. — Пётр…

— Что?

— Ты знаешь Геометров куда лучше нас. Что их могло напугать?

Мне хотелось сказать «небо», но ведь и Геометры жили подтаким же сиянием…

— Не знаю.

— Может быть — именно эта мощь? Бессмысленная, чудовищная.Пустая, но пригодная для жизни планета…

— Нет. — Вот тут я не колебался. — Любая сила, дажемногократно превосходящая доступное им, послужила бы только вызовом. Они быловчили, искали обходные пути, но никогда не пустились в бегство.

— Тогда — что-то абсолютно чуждое. Непонятное им и оттогопугающее, — без особой уверенности сказала Маша.

— Теплее, — сказал Данилов.

— Правда?

— Я в буквальном смысле, — уточнил он. — Мне кажется, сталотеплее. Впрочем, и твоё предположение интересно.

— Второе предположение?

— И второе, и первое. Мы настолько мало знаем, что вправевыдвигать любые версии.

Казалось, что Данилов почему-то задался целью подтруниватьнад Машей. Мысль пришла не только мне — Маша замедлила шаг, пристальнопосмотрела на полковника. Но тот шёл с выражением полной невинности на лице.

— Пётр, Андрей Хрумов хочет говорить с тобой, — неожиданносообщил счётчик.

Я остановился. Едва рептилоид оставил на переднем планесознания моего деда, как его скорость упала до черепашьей. Видимо, мелкосеменить четырьмя лапками — не лучший способ передвижения для человека.

— Петя, я начинаю понимать. Мне так кажется, — безпредисловий выпалил дед. — А ну-ка поворочай мозгами!

Маша с Даниловым тоже остановились.

— Дед, я пока не могу понять, что их напугало. Здесь нетявной опасности…

— Ну! — подбодрил дед.

Я окинул взглядом равнину. Звёздное море над головой,тишина, лёгкий ветерок… и впрямь теплее становится…

— Здесь нет опасности, — сказал я. — Так? Здесь нет борьбы,дед! Цивилизация Тени — не сопротивляется?

Если при первых словах рептилоид дёрнул мордой, словносоглашаясь, то дальше наши догадки явно разошлись.

— Не так просто! Будь это мир трудолюбивых и покорныхпацифистов — Геометры проглотили бы его в момент! Думай, мальчик, думай!Сильные, сплочённые, способные выложить все ресурсы ради поставленной цели,готовые пасть в борьбе, имеющие жёсткую власть, не останавливающиеся переднасилием Геометры — бежали. Постыдно бежали, причём они и сами это понимают!Ну? Что произошло?

Неужели дед действительно что-то понял?

— Тень — те же самые Геометры? — рискнул я предположить. —Цивилизация с такой же этикой и целеполаганием? Только более мощная?

Рептилоид зевнул. Наверное, дед пытался изобразить вздох.

— Я никудышный воспитатель, — сказал дед. — Наставника изменя бы не вышло. Если уж такого изначально талантливого человека, как ты, я несумел научить мыслить нестандартно… убив на это столько времени…

Умеет дед ругать себя так, что идиотами оказываются окружающие.

— Андрей Валентинович. — Данилов чуть повысил голос. — Есливы поняли, что тут происходит…

— Нет. Ничего я объяснять не буду, — заявил дед. — Если моядогадка верна — то это просто не нужно. Если неверна — то зачем нагружать васложными версиями?

Данилов посмотрел на меня, и в его взгляде явно читалосьсочувствие. Честное слово, за это неожиданное понимание я готов был проститьему даже предательство!

— Ничего он не скажет, — подтвердил я. — Можешь мнеповерить.