Девушка продолжала идти.

— Смотри! — Данилов схватил меня за руку. — Смотри!

Воздух наполнился дрожью. Дохнуло холодом. Фигурка девушкизаколебалась, словно отражение в воде. Над площадкой, к которой она и шла,которую, похоже, видела куда более отчётливо, чем мы, разлилась волна бледногосвета. Короткая, мягкая волна — стирающая её фигуру, растворяющая краски иформы.

Когда свет померк, перед нами никого не было.

— Ворота, — хрипло сказала Маша. — Это — ворота.

— Шлюз, — поправил её Данилов. Посмотрел на меня: — Петя, японял, что мне напоминает эта планета…

Я кивнул. Я тоже понял.

— Карантинный блок.

Может быть, это была ложная ассоциация. Я лишь раз находилсяв карантинном блоке, на ознакомительных курсах в училище. Мог туда загреметь ипосле посадки с рептилоидом, но вот… не случилось. Однако теперь вспомнилсясразу и дрожащий, раздражающий свет потолочных панелей, в которые быливмонтированы бактерицидные лампы, и синтетический привкус стерильного,озонированного воздуха, и тяжёлая, густая тишина.

— Это же просто их форпост, — прошептал Данилов. — Планета,на которую позволяют сесть кому угодно! А дальше — их транспортом…

— Куда — дальше? — спросила Маша.

— Откуда мне знать? На другую планету. В подземные города.На тот свет!

— Карел, кто была эта девушка? — Я глянул на рептилоида.

— Я не знаю. Возможно — она пилот Геометров, из тех, что невернулись отсюда. Возможно — местная.

— И ты не удивлён, что эта цивилизация — тоже человеческая?

Рептилоид посмотрел на меня со снисходительным удивлением:

— Ничуть. Если Геометры принимали тебя за агента Тени —значит этой цивилизации доступен и человеческий облик.

— А что же случилось с девушкой?

— Вероятно, Данилов прав. Здесь транспортная зона. Врата.

— И что теперь делать?

— Возвращаться. Или двигаться следом. Я предпочту войти вэтот круг.

— А я бы предпочёл вернуться, — сказал Данилов. — Но этоимеет смысл, лишь если согласишься и ты, Пётр.

Я смотрел на место, где исчезла девушка, и что-то во мнеупорно протестовало — «не ходи!». Нет, я не думал, что мы только что наблюдалиизощрённый вариант самоубийства — скорее всего это и впрямь транспортныйтерминал наподобие кабин Геометров.

Просто, делая шаг вперёд, мы принимали правила игры, покоторым жила цивилизация Тени. Кем бы они ни были — такими же людьми, как мы,или существами, способными к метаморфозам подобно куалькуа.

Они не считали нужным охранять планету, вся функция которойсводилась к одному — служить посадочной площадкой. Может быть, чем чёрт нешутит, вдобавок здесь и впрямь осуществлялась дезинфекция визитёров…

А потом перед гостями представала разбросанная по всей сушесеть Врат. Только что нам продемонстрировали — неужели случайно?.. никогда неповерю! — как ими пользоваться. Вот и весь выбор. Входи — или убирайся.

— Это и впрямь похоже на действия сверхцивилизации, АндрейВалентинович… — сказала Маша. И дёрнулась, осознав, что обратилась к человеку,объявленному ею мёртвым.

Уж не знаю, сам счётчик догадался дать слово деду или тотпотребовал этого:

— Чахленькая выходит цивилизация, девочка. С горизонтальнымразвитием. Как в старых американских романах, где на каждом астероиде стоялисвой бар, церквушка и шериф со звездой…

Дед издал очень натуральное кряхтение, он всё лучше и лучшеуправлялся с речевым аппаратом рептилоида:

— Планета, превращённая в космодром и переднюю, — этосмешно. Знаешь, один старый писатель-фантаст в своё время сказал: «Галактикадля меня — слишком мало. В ней всего сто миллионов звёзд. Не мой размах, я будуписать о метагалактиках…» Лучше бы он всмотрелся в одну-единственную звезду…

Данилов тихо хихикнул.

— Но должен же быть в этом какой-то смысл? — мрачно спросилаМаша. — Хоть какой-то? Демонстрировать размах… нет, это слишком мелко. Зачемтогда… Андрей Валентинович?

Дед долго молчал. Наконец ответил, смущённо и неохотно:

— Маша, если я прав, то тебе не слишком понравится ответ. Они мне чем-то несимпатичен.

Опять за старое взялся… Нет, я понимаю, всю жизнь дедзависел не от того, что действительно знает, а от того, что сможет утаить.Намёки, невнятные угрозы, пускание пыли в глаза, туманные пророчества — вот чтопозволило ему выйти из роли кабинетного учёного и влезть в грязное болотополитических интриг.

Но хоть теперь он мог бы вести себя по-иному!

— Дед, мне идти — туда?

— Я думаю, что нам всем есть смысл войти в ворота.

— Без тебя нам всё равно не улететь, — повторил Данилов. — Яне считаю, что это будет умным поступком, но если ты идёшь… значит, стоит идтивсем вместе.

Наверное, надо было смириться.

Хотя бы потому, что демонстрация силы оказалась более чемнаглядной. Цивилизация такого размаха — не лучший союзник. Она вообще негодится на роль союзника, как Британской империи в пору расцвета не чета былакакая-нибудь захудалая африканская колония.

— Пошли, — сказал я. — Наверное, лучше, если мы возьмёмся заруки. А тебя… Карела… понесём.

— Я не против, — согласился дед.

Подобрав рептилоида, я посмотрел на Данилова. Тот молча взялменя за локоть. Маша пристроилась к нему.

— У тебя не осталось никаких игрушек? — полюбопытствовал я.

— Нет, — ответила она. Похоже, искренне.

Хотя чем нам может помочь лазерный пистолет? Или дажепрославленный аларийский ггоршш?

— Очень сожалею, что вам приходится это делать, — сказал я,когда мы неуклюже, с грацией потерявшихся младенцев, начали спускаться посклону. — Если бы…

— Да иди ты в баню, — беззлобно огрызнулся Данилов. —Теперь-то уж…

В чём заключалась неупорядоченность этого места и уж темболее — поглощение энергии, ведомо было лишь кораблю. Я ничего особенного незамечал. Даже когда мы ступили на мелкую, похрустывающую под ногами гальку,даже когда дошли до той точки, где исчезла подобно привидению незнакомка, —ничего не произошло. Данилов крепко держался за мою руку, мы топтались рядком,подобно трём идиотам, решившим быстренько научиться танцевать сиртаки.Рептилоид — даже не знаю, кто контролировал сейчас его тело, — крутил головой.