Это был первый случай на памяти Элизабет, когда Люсиндаошиблась.

Одновременно с тем, как часы пробили восемь утра, вернулсяРоберт с лордом Ховардом. Проходя через гостиную, Роберт заметил на кушеткеЭлизабет и Люсинду с шитьем в руках, остановился и подошел к ним.

– Что вы здесь делаете в такое время? – глухо спросил онЭлизабет.

– Ждем тебя, – ответила Элизабет, поднимаясь. Присутствиелорда Ховарда сперва привело ее в некоторое замешательство, но потом онавспомнила, что на дуэли должны присутствовать секунданты.

– Так ты стрелялся с ним, Роберт?

–Да!

Голос Элизабет понизился до сдавленного шепота.

– Он ранен?

Роберт подошел к небольшому столику и налил себе виски.

– Роберт, – воскликнула она, хватая его за руки. – Чтослучилось?

– Я попал ему в руку, – в сердцах крикнул Роберт. – Яцелился в его черное сердце, но промахнулся! Вот что случилось. – Стряхнув ссебя ее руки, он осушил бокал и наполнил его опять.

Чувствуя, что он чего-то недоговаривает, Элизабетвопросительно заглянула ему в лицо.

– Это все?

– Нет, это не все! – взорвался Роберт. – После того, как яранил его, этот мерзавец поднял пистолет и так долго не стрелял, что я весьвспотел. Наконец он соизволил нажать на курок и отстрелил кончик шнурка на моемраспроклятом ботинке!

– Чч-что? – пробормотала Элизабет, не понимая, что такразозлило Роберта. – Но ведь ты же не можешь злиться из-за того, что онпромахнулся?

– Черт возьми, ты что, ничего не понимаешь? Торнтон непромахнулся! Он хотел оскорбить меня. Он стоял там, истекая кровью, и целилсямне в сердце, а в последнюю секунду изменил свое намерение и отстрелил шнурокна моем ботинке. Он хотел показать мне, что мог бы убить меня, если бы захотел,и все это видели! Это смертельное оскорбление! Черт бы побрал его низкую душу!

– Мало того, что ты отказался стрелять в воздух, – заговорилвдруг лорд Ховард, взбешенный не меньше Роберта, – так ты еще и выстрелил раньше,чем был дан сигнал. Ты поставил в неудобное положение и себя, и меня. И крометого, если слух об этой дуэли распространится, нас могут арестовать. Торнтондал тебе достаточное удовлетворение, явившись сегодня утром и отказавшисьподнять пистолет. Он признал свою вину. Чего ты еще от него хотел? – И словновид Роберта был больше невыносим для него, лорд Ховард с негодованиемотвернулся и стремительно пошел к двери. Через минуту Элизабет опомнилась ипобежала за ним в холл, отчаянно пытаясь придумать какое-нибудь оправданиеповедению Роберта.

– Вы, должно быть, промерзли и устали, – начала она, пытаясьпотянуть время, – может быть, вы останетесь хотя бы на чай? Лорд Ховард, неостанавливаясь, покачал головой.

– Единственное, чего я хочу, это вернуться в свой экипаж.

– Тогда я провожу вас. – Элизабет дошла вместе с ним додверей, и в какое – то мгновение ей показалось, что он собирается уйти, даже несказав ей «до свидания». Остановившись у открытой двери, он помедлил секунду иповернулся к ней.

– До свидания, леди Элизабет, – произнес он с каким-тосожалением в голосе и вышел.

Элизабет едва обратила внимание на его тон и даже на самыйего отъезд. Ей вдруг пришло в голову, что где-то в эту самую минуту хирургпытается достать пулю из плеча Яна. Облокотившись на дверь, она сглотнула,пытаясь сдержать тошноту, подступившую к горлу от мысли, какую боль она емупричинила. Прошлой ночью она была слишком взволнована предстоящей дуэлью, чтобызадуматься, что должен был почувствовать Ян, когда Роберт сказал о помолвке.Сейчас это наконец стало доходить до нее, и ей сделалось физически нехорошо. Янговорил, что хочет жениться на ней, он целовал ее и держал в своих объятиях стакой нежной страстью и говорил, что любит ее. И в ответ на все это Робертнабросился на него, презрительно заявив, что он не стоит ее и что она ужепомолвлена с другим. А сегодня утром стрелял в него за то, что он посмелсделать ей предложение.

Прислонившись головой к двери, Элизабет издала стон, вкотором выразилось все ее страдание и раскаяние. Возможно, у Яна не было титулаи никакого права называть себя джентльменом, но интуитивно Элизабетчувствовала, что у него тоже есть своя гордость. Эта гордость была отчеканена вего бронзовых чертах, в том, как он вел себя, в каждом его движении – а они сРобертом растерзали ее в клочья. Вчера ночью в оранжерее они выставили егодураком, а сегодня принудили к дуэли.

Если бы в эту минуту Элизабет знала, где найти Яна, она быне побоялась его гнева и пошла к нему. Она рассказала бы ему все насчет Хэвенхёрстаи своих обязательств, объяснила бы, что причина ее отказа не в нем самом или вкаких-то его недостатках, а в том, что обстоятельства не позволяют ей дажепомыслить о браке с ним.

Отделившись наконец от двери, Элизабет медленно прошла черезхолл в гостиную, где сидел Роберт, обхватив голову руками.

– Но это еще не конец, – процедил он сквозь зубы. –Когда-нибудь я убью его за это!

– Нет, ты не сделаешь этого! – в ужасе остановила егоЭлизабет. – Бобби послушай, ты ничего не понял насчет меня и Яна Торнтона. Онне сделал мне ничего плохого, правда. Понимаешь, – сдавленным голосомпродолжила она, – он думал… ну… что любит меня. Он хотел жениться на мне…

Громкий издевательский смех Роберта разнесся по комнатам.

– Это он тебе так сказал? – фыркнул он, покраснев от ярости.Тот факт, что сестра не проявляет семейной солидарности, приводил его вбешенство. – Ну-ка, ну-ка, дай посмотреть на тебя, маленькая идиотка! Выражаясьясно и его же собственными словами, все, чего он хотел от тебя, – этоповаляться немного на простынях!

Элизабет почувствовала, как кровь отлила у нее от лица. Онамедленно покачала головой.

– Нет, ты ошибаешься. Помнишь, когда ты нашел нас тогда, онсказал тебе, что у него честные намерения?

– Он чертовски быстро передумал, когда я сказал ему, что утебя нет ни пенни. – Роберт откинулся на спинку дивана и смотрел на нее сосмесью жалости и презрения.

У Элизабет подогнулись колени, и она упала на диван рядом сбратом, раздавленная осознанием того, какой груз проблем она обрушила на своюсемью. Сколько бед она навлекла на себя и брата своей глупостью идоверчивостью!

– Прости меня, – прошептала она, – прости. Ты рисковал из-заменя жизнью, а я даже не поблагодарила тебя за то, что ты столько сделал радименя. – Не умея выразить свою признательность в словах, Элизабет просто обнялаего за плечи. – В конце концов все обернется в нашу пользу – сколько раз ужетак бывало, – пообещала она ему, не испытывая ни малейшей уверенности в своихсловах.