— Что там?

— Тетры и субтетры бьются.

— Нельзя проскочить? Ведь мы не тетры, тем более — несуб?

— Нельзя, — ответил Влад коротко.

Головастик без команды развернулся, хотя Кася ощутиланедовольство боевого муравья, пошел по большой дуге. Редкие шерстинки наабдомене выпрямились, с кончиков срывались с сухим щелканьем яркие плазменныеискры.

Семен хлопнул себя по лбу. Кася перевела взгляд с него наварвара, поняла. Влад беспокоился не за них, двух мягкотелых, люди достаточноотличаются от муравьев, их не тронут, к тому же отпугивающие скафандры, нобоевой дим не утерпит, ввяжется в свару, — он выстоит против десяткатетров или их вассалов, но здесь их, судя по запаху, тысячи!

Деревья раздвинулись, Кася успела бросить взгляд нагигантское поле, ахнула. Не тысячи, а десятки или даже сотни тысяч черныххищных зверей сражались как машины молча, деловито, методично расчленяя другдруга. Над бескрайним полем — другой конец тонул в Тумане — стояло желтоеоблако кислого запаха. Слышался мирный шорох лопающихся панцирей, ломаемых лапи сяжек.

Дальше деревья теснились, листья втыкали в землю острыеконцы, запах муравьиной кислоты просачивался острыми как ножи струйками.Головастик бежал намного медленнее обычного, сяжки забросил на спину, жадноловя запахи исполинского сражения. Кася отстранялась от гибких антенн, в нихбыло что-то механическое, неживое. Семен всякий раз осторожно касался ровныхколец, что соединяли негнущиеся членики в идеальных суставных сумках. На лицехимика был восторг, словно он сам додумался до такого великолепного инженерногорешения.

Влад оглянулся, хмурая улыбка осветила его застывшее лицо.Головастик помчался быстрее, Хоша привстал, заинтересованно вертел шеей. Владбросил через плечо:

— Сейчас увидите интересное!

Кася почти ненавидела его способность по молекулам запахавидеть то, что лежало далеко за пределами зрения. Преимущество огромное передлюбым ученым из Станции, ибо нигде еще не удавалось сконструировать прибор,чувствительнее человеческого носа. Давно создали приборы в миллионы разусиливающие зрение, слух, силу, но в определении запахов приборы не моглитягаться даже с нею, Касей, а варвар, выросший среди дикости,полузверь-получеловек, вообще недосягаем...

На широкой поляне, размером с футбольное поле, дрались дваогромных зеленых богомола. За каждым был целый выводок молодых богомольчиков,нежных, только что перелинявших, с тончайшей шкуркой, через которую виднелисьвнутренности. Или даже не линявших, а только что вылупившихся из оотеки, чтодаже удивительно: богомолы лишь откладывают яйца, а потомства не знают:встретят своих едва вылупившихся детей — сожрут немедленно, без колебаний.

— Это ты называешь интересным? — спросила она ссарказмом.

Варвар в затруднении покосился на Семена. Химик даже подалсявперед, рассматривал драку с неподдельным интересом, кулаки его сжимались, онсудорожно дергал локтями, словно помогал захватывать противника.

— Гм... Ну, если неинтересно...

Головастик помчался мимо, лишь развел жвалы, готовый если невступить в бой, то хотя бы куснуть врага. Кася с отвращением вспомнила ещеодного спеца со Станции, тот с горящими глазами рассказывал ей с жаром проособенности схваток богомолов. Мол, побеждает всегда тот, который хоть намикрограмм тяжелее, крупнее. Тут же съедает целиком и полностью, выплевываялишь шипы и когти. Сбоев не бывает, богомолы почти идеальные машины с постоянноработающим компьютером в голове, причем — по единой программе. Но однажды былпоставлен опыт, в банку запустили двух, примерно одинаковых по размерам,богомолов, после короткой схватки сильнейший убил и сожрал противника. Тут же вбанку запустили еще одного — намного меньше. Этот, завидя амбала в полтора разакрупнее себя, сперва пугливо бегал от гиганта, а когда убедился, что тот его нетрогает, осмелел, подобрался ближе, напал, победил сытого противника, тут жесожрал... и подох от обжорства. Этот бионик, Дмитрий Назарук, визжал от удачнопоставленного опыта, изящного, как он определил его сам, не замечая, что убедной Каси желудок поднялся к подбородку.

Она вздрогнула от страшного свистящего шепота:

— Всем застыть!

Головастик и Хоша мгновенно поджали лапы, дим слился сземлей, а Буся распластался на лбу ксеркса. Семен и Кася замешкались, химиккое-как прижал девушку к спине дима, не давая ей отбрасывать тень. Касянегодующе зашипела, Семен ответил успокаивающе:

— Тихо-тихо! Хозяин знает, что вакке делать.

— Какой вакке? — зашипела она. — Причем здесьвакка?

— Ш-ш-ш-ш-ш!

Кася лежала неподвижно, глаза были на уровне матовогохитина. Совсем близко ползла крохотная мошка, совершенно прозрачная, внутри ееспиралью завивались желтые соки. Поблескивали крылышки, хотя такой крохе можнои без крылышек, воздух для нее плотнее, чем вода для человека в Старом Мире.

Мошка на глазах потемнела, приняла темную пигментацию, акогда переползла на красную часть, чернота с той же скоростью начала уступатьроссыпи красных точек, из которых состояла вроде бы сплошная краснота панциря.

Кася вздрогнула, от злого голоса прямо над ухом:

— Не дышать!

Она поперхнулась от возмущения. Семен уже свирепо пучилглаза. Здесь можно продержаться минут десять, а в сыром воздухе — втрое больше.Но что за дикость, почему...

Все еще держа дыхание запертым, она подняла голову. В синемнебе блеснула цветная искорка. Кася решила, что почудилось, но следом яркосверкнуло красным, оранжевым, даже зеленым. Там могли блестеть крылья огромногоджампа!

Влад и его звери лежали неподвижные как камни. Влад держаларбалет наготове, пялил глаза в сине-зеленый туман вверху. Джамп пронессячересчур высоко, всадник полагался больше на нюх, чем на зрение. Семен и Касяуже побагровели, задерживая дыхание, на ушах Каси потемнели кончики, начализагибаться вниз — первый признак асфиксии.

Влад хлопнул Головастика, тот мгновенно подхватился, лишьХоша лежал распластавшись — заснул. Семен с шумом выпустил воздух, едва несметя ураганом деревья на милю впереди, его грудь опала, приклеилась к спине,снова раздулась как у индийского петуха при виде новенькой курицы.

Кася выпустила воздух, стараясь проделать как можнонезаметнее, спросила высокомерно:

— Можно не прятаться?

Они промчались по влажной земле, часто ныряя под навесы толстыхлистьев, которые напоминали Касе стеганые одеяла. По структуре, конечно, ибо поразмерам походили больше на крыши цирков. В такие минуты путешественникипопадали в полную тьму — казалась полной при внезапном переходе от яркогосвета, — но лишь Кася и Семен то щурились, терли кулаками слезящиесяглаза, то таращились, стараясь рассмотреть что-либо кроме плавающих во тьмепятен. Головастик, похоже, вовсе пренебрегал такой мелочью, как перепады света.Запахи надежнее! Ну, а варвар и Хоша, те словно бы вообще знали, что ждетвпереди. Варвар рассеянно чесал Бусе горбатую спинку, а маленький зверушка,понежившись всласть, затем скакал по плечам варвара, деловито обследовал кожу,совал тонкие пальчики в уши, тряс, искал клещиков, скреб коготками спину Влада.