– Слуги – просто глупцы, не правда ли? – сказала Эмили.

– Конечно, если бы еще капитана Тревильяна убили в этомдоме…

– Кстати, как это вы решились поселиться здесь? – спросилаЭмили, стараясь, чтобы вопрос прозвучал как можно непринужденнее, словнопростое проявление любопытства.

– О, нам казалось, что это будет так интересно! – сказалаВиолетта.

– А вы не считаете, что тут довольно скучно?

– Что вы, совсем нет! Мне нравится в деревне.

Однако глаза ее избегали встречи со взглядом Эмили. Лишь намиг мелькнуло в них подозрение, даже испуг. Она нетерпеливо заерзала на стуле,и Эмили довольно неохотно поднялась.

– Мне пора идти, – сказала она. – Я вам очень благодарна,мисс Уиллет. Надеюсь, что ваша мама скоро поправится.

– О, вообще-то она чувствует себя хорошо, только из-за слугвсякие волнения.

– Ну разумеется.

Незаметным ловким движением Эмили положила свои перчатки намаленький столик. Виолетта проводила ее к парадной двери, и они, сказав другдругу обычные приятные слова, распрощались.

Горничная, впуская Эмили, отворила дверь, когда же Виолеттазакрыла ее за уходящей гостьей, не слышно было, чтобы в замке повернулся ключ.Медленно двигаясь к калитке, Эмили так и не услышала щелчка замка.

Посещение Ситтафорд-хауса подтверждало возникшее у Эмилиподозрение, что в доме происходит что-то странное. Нет, она не думала, чтоВиолетта – прямая соучастница преступления (если, конечно, не притворяласьочень умело), но что-то тут было не так. И это «что-то», по всей видимости,имело отношение к трагедии. Это «что-то» должно было как-то связывать Уиллетови Тревильяна. Это «что-то» могло, наверное, пролить свет на загадку.

Эмили проворно вернулась, подошла к входной двери, повернувручку, легко открыла ее и переступила порог. Прихожая была пуста. Эмилиостановилась, не зная, что предпринять. Основание у нее было – перчатки,«забытые» в гостиной. Она стояла не шевелясь и прислушивалась. Нигде ни звука,кроме еле доносившихся сверху голосов. Как можно осторожнее Эмили проскользнулак лестнице и остановилась, устремив взгляд наверх. Затем она бесшумно и быстроподнялась на площадку. Это было уже рискованно. Вряд ли можно было уверять, чтоее перчатки сами собой отправились на второй этаж, но желание подслушать былоочень велико. Нынешние строители, рассудила Эмили, не делают порядочных дверей.Сквозь дверь доносятся звуки голосов. Следовательно, если подойти поближе,можно ясно услышать разговор, происходящий в комнате. Еще шаг… еще один… Голосадвух женщин. Несомненно, Виолетта и ее мать.

И вдруг разговор прервался. Послышался звук шагов. Эмилимоментально ретировалась.

Когда Виолетта вышла из комнаты матери и спустилась вниз,она удивилась, увидев в прихожей свою недавнюю гостью, блуждающую, какпотерянная собака.

– Перчатки, – объяснила Эмили. – Наверное, я их забыла увас…

– Надеюсь, они здесь, – сказала Виолетта.

Они прошли в гостиную, и действительно, на маленькомстолике, рядом с которым сидела Эмили, лежали «забытые» перчатки.

– Ах, спасибо! – сказала Эмили. – До чего же я безголовая!Все забываю.

– А сегодня перчатки нужны, – сказала Виолетта. – Такой холод.

И они снова простились, только на этот раз Эмили слышала,как в замке повернулся ключ.

Она шла по проезжей дороге, и у нее было над чем подумать.Ведь когда дверь на верхней площадке открылась, она отчетливо услышала фразу,произнесенную женщиной, что постарше, раздраженно и жалобно: «Боже мой! Я ужене могу этого вынести. Наступит ли наконец когда-нибудь вечер?»

Когда Эмили возвратилась в коттедж, приятеля своего она тамне застала. Он ушел, как объяснила миссис Куртис, с какими-то молодымиджентльменами, а для леди есть две телеграммы. Эмили взяла их, вскрыла и сунулав карман свитера; миссис Куртис проводила их жадным взглядом.

– Надеюсь, ничего плохого? – спросила она.

– Нет, нет, – ответила Эмили.

– Телеграммы всегда нагоняют страх, – сказала миссис Куртис.

– Безусловно, очень беспокоят.

В этот момент Эмили ничто не интересовало. Ей хотелосьпобыть одной. Надо было привести в порядок собственные мысли. Она подняласьнаверх, к себе в комнату, и, взяв карандаш и бумагу, принялась за работу по еюсамой разработанной системе. Она успела минут двадцать поупражняться такимобразом, когда ее прервал мистер Эндерби.

– Привет, привет! Вот ты где! А Флит-стрит[21] все утрогоняется за тобой. Ты повсюду от них ускользала. Тут, конечно, не обошлось безмоего участия: зачем тебя лишний раз волновать? Уж если дело касается моейЭмили, я постараюсь проявить инициативу. – Он сел на стул (Эмили расположиласьна кровати) и довольно усмехнулся. – Зависть и злоба – вот уж верно! – сказалон. – Я распределял между ними товар. Я их всех знаю и знаю, что кому надо.Слишком уж все хорошо, чтобы быть правдой. Я все время щиплю себя и чувствую,что вот-вот проснусь. Ты видела, какой туман?

– Надеюсь, он не помешает мне поехать в Эксетер, – сказалаЭмили.

– Ты хочешь поехать в Эксетер?

– Да. Мне надо увидеться с мистером Дакрсом, моимповеренным. Он занимается защитой Джима и хочет со мной встретиться. Ну а разуж я буду там, я думаю нанести визит и миссис Дженнифер, тетушке Джима. В концеконцов, Эксетер – это полчаса езды… Я хочу сказать, она могла бы проскочитьпоездом, навернуть братцу по голове, и никто бы не заметил ее отсутствия.Понимаю, что это кажется маловероятным, но ведь всякое случается. Нет, нет, ясовсем не за то, чтобы это была тетушка Дженнифер. Я бы предпочла, чтобы этобыл Мартин Деринг. Ненавижу подобных людей: претендует на роль зятя, а самтакие штучки выделывает, что так бы и заехала ему в физиономию.

– Неужели он такой?

– Можешь не сомневаться. Подходящий экземпляр для убийцы.Постоянно телеграммы от букмекеров – швыряет деньги на скачках. Досадно только,что у него великолепное алиби. Мистер Дакрс сообщил мне об этом. Издатель, апотом, видите ли, литературный обед. Это же и респектабельно, и как-тонеколебимо.

– Хм… литературный обед… – сказал Эндерби. – Вечером впятницу. Мартин Деринг… Постой-ка, постой! Ну да, Мартин Деринг, я почти уверенв этом. Черт возьми, я даже совершенно уверен, но можно проверить. Ятелеграфирую Карутерсу.