Это была неожиданная помеха. Мне необходимо было открытоепространство, чтобы развернуть коня и пустить его по кругу, а если будет нужно,то и для того, чтобы свободно орудовать мечом. Однако хищник в небесах явнособирался атаковать, и мне некуда было от него укрыться.

Тем временем мы подъехали к невысокому холму, взобрались наего вершину, спустились вниз и миновали одинокое, расколотое молнией дерево. Насамой ближней к нам ветви сидел невероятных размеров коршун; его оперениеотливало серым, серебристым и черным. Я посвистел ему, и он сорвался в воздух,испуская дикие пронзительные боевые кличи.

Я поспешил дальше, уже отчетливо слыша лай и рычание собак итопот копыт. К этим звукам примешивались еще какие-то, совсем не знакомые, дажене звуки, а некая вибрация, будто дрожала сама земля. Я снова оглянулся, однакопока никого из моих преследователей видно не было. Я уже полностью настроилсяна переход в Тени: солнце скрылось за облаками; вдоль тропы выросли странныецветы — зеленые, желтые и пурпурные; вдали послышались раскаты грома. Полянапередо мной расширилась, потом удлинилась. И стала совершенно ровной.

Я снова услыхал звук охотничьего рога. И обернулся.

Теперь я разглядел, что происходит у меня за спиной, иобнаружил, что вовсе не являюсь объектом этой охоты. Всадники, собаки и птицапреследовали нечто совсем иное, что мчалось буквально по моим следам. Можетбыть, это «нечто» как раз и охотилось именно за мной.

Я склонился вперед, крича на Барабана и колотя его коленямипо бокам, однако отлично понимал, что отвратительная тварь у меня за спинойдвижется гораздо быстрее моего бедного коня. Мне стало здорово не по себе. Ибоменя преследовала мантикора.

В последний раз я видел это существо за день до тогосражения, в котором погиб Эрик. Когда я вел свой отряд в тыл, по ту сторонуКолвира, мантикора буквально пополам разорвала парня по имени Ралль, прежде чеммы успели пустить в ход автоматы. Та гадина была двенадцати футов в длину, и унее, как, впрочем, и у этой, были совершенно человечьи лицо и голова, а плечи —как у льва. Крылья, похожие на орлиные, были сложены вдоль туловища, а длинный,заканчивающийся жалом, скорпионий хвост извивался в воздухе, загибаясь клопаткам. Тогда этих тварей выбралось из Тени довольно-таки много, и оничертовски нам мешали. Не было никаких оснований полагать, что их сюда вызвалиспециально для участия в сражении, однако ни одна из них после битвы больше непоявлялась и никаких свидетельств их существования вблизи Амбера зафиксированоне было. Очевидно, эта, последняя, тогда залетела в Арденский лес случайно, датак там и осталась.

Я глянул на нее еще раз и понял, что в любой момент онаможет стащить меня с седла, если я не окажу сопротивления. Кроме того, язаметил темную стаю собак, несущихся вниз по склону холма.

Я понятия не имел, обладают ли мантикоры разумом и каковапсихология их поведения в момент опасности. Большая часть летучих тварей нестанет задерживаться, и атаковать тот предмет, который им не мешает и ничем неугрожает. Их основная цель — самосохранение. С другой стороны, я отнюдь не былуверен, что мантикора ощущает себя объектом преследования. Она, возможно,полетела по моему следу в надежде на поживу, а уж потом ее собственный следвзяли псы Джулиана. А потому мне вряд ли имело смысл задерживаться ираздумывать обо всем этом.

Я вытащил Грейсвандир и развернул коня, натянув поводья.

Барабан пронзительно заржал и так резко взвился на дыбы, чтоя почувствовал, что сползаю с седла. Пришлось мне соскочить на землю.

Однако я совсем позабыл, с какой ураганной скоростьюспособны бежать Джулиановы гончие и как легко они однажды нагнали нас сРэндомом, когда мы мчались на «Мерседесе» нашей сестрицы Флоры; и еще я забыл,что, в отличие от обычных собак, которые лишь бросаются на машины, эти псы тутже начинают рвать автомобиль (или любую другую свою жертву) на части.

Внезапно дюжина или больше ужасных собак нагнала мантикору.Они окружили ее, яростно рыча и лая. Чудовище откинуло назад голову и, когдаони набросились на него, издало леденящий душу вопль. Ядовитый хвост билнаправо и налево, то один, то другой пес взлетал на воздух и падал мертвым.Потом мантикора встала на дыбы, отбиваясь мощными передними лапами.

Но тут один из псов умудрился вцепиться ей в лапу, двадругих повисли на ляжках, а еще один взобрался аж на спину, кусая в плечо и вшею. Собаки окружили мантикору плотным кольцом, и стоило ей повернуться кодной, как остальные бросались на нее всем скопом.

В конце концов мантикоре все же удалось достать своимядовитым хвостом ту собаку, что грызла ей холку, а потом обезвредить и ту, чтовцепилась ей в переднюю лапу. Однако же теперь кровь широкими ручьями текла унее по крайней мере из десятка других глубоких ран. Вскоре стало заметно, что ипередняя лапа причиняет мантикоре значительное беспокойство: она не могла никак следует ударить ею, ни опереться на нее, когда пыталась ударить врагадругой лапой.

Между тем еще одна собака вспрыгнула ей на холку, и, похоже,на этот раз избавиться от подобного наездника мантикоре будет значительнотрудней. Еще один пес вцепился ей в правое ухо и повис на нем. На ляжках у неетеперь висело уже четверо, а когда мантикора вновь поднялась на дыбы,здоровенный пес бросился вперед и стал рвать ей брюхо. Мне показалось, чтомантикора ошеломлена еще и теми жуткими звуками, которые издавали псы, ихотвратительным рычанием и хриплым визгом; однако она продолжала бешеноотбиваться от мечущихся вокруг нее серых теней.

Я поймал Барабана за узду и попытался хоть как-то успокоитьего, надеясь снова сесть в седло и убраться отсюда к чертовой матери, покадлится эта схватка. Однако конь все время норовил встать на дыбы и вырваться, итребовалось немало сил и слов, чтобы просто удерживать его на месте.

Вдруг мантикора с каким-то печальным воплем попыталасьсбросить того пса, что терзал ее спину, и нечаянно вонзила свое ядовитое жало всобственное плечо. Собаки мгновенно воспользовались ее оплошностью ивозобновили атаку с еще большей яростью, рыча и вырывая у диковинного зверякуски плоти.

Я уверен, что собаки вскоре прикончили бы мантикору, однаков этот момент на вершине холма показались всадники и начали спуск. Их былопятеро, во главе — Джулиан в своих знаменитых белых доспехах. На шее у неговисел охотничий рог. Он был верхом на своем гигантском жеребце Моргенштерне,который издавна ненавидел меня.

Джулиан поднял длинное копье, явно приветствуя меня, потомопустил его и что-то громко приказал собакам. Они ворча отстали от своейжертвы. Даже тот пес, что сидел у мантикоры на спине, ослабил хватку и соскочилна землю. Все они отпрянули в сторону, когда Джулиан взял копье наперевес ипришпорил Моргенштерна.