— Надеюсь, что он все это выдумал. Мне ненавистна самамысль о том, что их группировка воскресла и снова готовится выступить противнас, да еще на сей раз с помощью темных сил. И мне было бы крайне неприятноузнать, что во всем этом замешана Фиона.

— Бранд заявил, что сам он из их группировки вышел,поняв свою основную ошибку в борьбе за власть... ну и тому подобное. Покаянныеречи!

— Ха! Я скорее поверю тому чудовищу, которое только чтоубил, чем Бранду. Надеюсь, у тебя хватило ума держать его под охраной? Хотя,впрочем, разве охрана его удержит, если он вновь обрел свое прежнее могущество?

— Но какую игру он мог бы начать сейчас?

— Он или оживит их старый триумвират — эта мысль мнеособенно не нравится, — или же у него совершенно иные планы, принадлежащие емуодному. Но поверь мне, планы у него есть. Бранд никогда не удовлетворялся рольюпростого зрителя. Он всегда что-нибудь планирует и задумывает. Я готовпоклясться, что он и во сне готовит всякие заговоры.

— Возможно, ты и прав, — произнес я. — Видишь ли, впоследнее время в Амбере кое-что произошло, но вот то ли это к добру, то линет, я сказать пока не берусь. Дело в том, что я только что дрался с Джерардом.Он считает, что я причинил Бранду какое-то зло, тогда как тот еще не оправилсяпосле ранения. Это вовсе не так, но у меня не было возможности доказать своюневиновность. Хотя я действительно, кажется, был последним, кто видел Брандасегодня утром. Джерард заходил к нему совсем недавно. Он говорит, что вкомнатах все перевернуто вверх дном, повсюду пятна крови, а самого Бранда нигденет. Не знаю, что и думать об этом.

— Я тоже. Но надеюсь, что кому-то на сей разудалось-таки довести дело до конца.

— Господи, — взмолился я, — как у нас тут все запутано!Если бы я только знал это раньше!

— Да все никак не было подходящего случая рассказатьтебе, — простодушно сказал Джулиан, — только вот сейчас и сумели поговорить. Тоты у нас в темнице сидел, уязвимый для любого врага, то сбежал и надолгоисчез... Ну а когда ты вернулся с новым войском и новым оружием, я совсем небыл уверен в чистоте твоих намерений. А потом все произошло чересчур быстро, иБранд снова появился, и было уже слишком поздно — мне пришлось спасатьсобственную шкуру. Здесь, в Арденском лесу, я силен. Здесь я, наверное, сумеюсправиться со всем, что бы он ни послал против меня. Я все время занималсяподготовкой новых дозоров и мог бы использовать их как мощную боевую силу.Хотя, конечно, я постоянно ждал известий о гибели Бранда. Мне очень хотелосьспросить кого-нибудь из вас, по-прежнему ли он где-то поблизости, но я никак немог решить, кого же лучше спросить. Ведь я думал, что вы все еще подозреваетеменя в покушении на его жизнь или, если он все-таки умер, в его смерти. Если быя точно знал, что он все еще жив, я, наверное, все-таки решился бы вызвать егосамого. А теперь... так сложились обстоятельства... Кстати, что ты теперьсобираешься делать, Корвин?

— Я уезжаю в Тень, чтобы забрать Камень Правосудияоттуда, где я его спрятал. Кажется, существует способ с его помощью разрушитьЧерную Дорогу. Я намерен этот способ испробовать.

— Как же это можно сделать?

— Ну, слишком долго рассказывать. Кроме того, мнетолько что в голову пришла одна ужасная мысль...

— Что именно?

— Камень нужен и Бранду! Он о нем уже спрашивал, и теперь...А тут еще эта его способность отыскивать предметы в Тени и призывать их ксебе... Кстати, насколько она сильна?

Джулиан выглядел озабоченным.

— Он вряд ли всеведущ, если ты это имеешь в виду. Тыможешь и сам отыскать нужный тебе предмет в Тени самым обычным способом, как ивсе мы — то есть попав туда. По словам Фионы, Бранд как бы просто устраняетпроцесс физического передвижения, так сказать, работу ног. А потому и получаетобычно некий предмет, а не какой-то определенный. А Камень Правосудия — вещь оченьособенная, если судить по тому, что мне о нем рассказывал Эрик. Я думаю, Брандупридется отправиться на его поиски лично; но сперва он постарается мысленноопределить, где именно этот Камень находится.

— Тогда мне нужно чертовски спешить. Я должен обогнатьего.

— Я вижу, ты взял Барабана, — заметил Джулиан. —Хороший жеребец, хотя и упрямый. Во многих адских скачках побывал.

— Рад это слышать, — улыбнулся я. — Ну а ты чемзаймешься?

— Я хочу связаться с кем-нибудь в Амбере и поточнее обовсем договориться — например, с Бенедиктом.

— Не годится, — сказал я. — До него не доберешься. Онсейчас у Двора Хаоса. Попробуй связаться с Джерардом и убеди его, если сможешь,что я честный человек и Бранда не трогал.

— Единственные волшебники в нашей семье — рыжие, нопопробую... Ты сказал, Двор Хаоса?

— Да, но повторю еще раз: время слишком дорого.

— Разумеется. Ступай. Мы и потом сможем всластьпоболтать... я надеюсь.

Он протянул руку и обнял меня на прощание. Я взглянул намантикору и сидящих кружком собак.

— Спасибо, Джулиан. Я... Тебя иногда все-таки оченьтрудно понять!

— Не так уж трудно. Я думаю, что просто тот Корвин,которого я ненавидел, умер, должно быть, много веков назад. А теперь гони,парень! И если Бранд только сунет сюда свой нос, я его к дереву пришпилю!

Джулиан что-то повелительно крикнул своим псам, когда я ужесадился в седло, и они набросились на мантикору, лакая ее кровь и отрывая кускимяса. Проезжая мимо, я увидел, что на ее странном, массивном, почтичеловеческом лице глаза все еще открыты, хотя и подернуты пленкой. Они былиголубые или синие, и даже смерть не убила в них выражение некоей доисторическойневинности. То ли эта невинность, то ли взгляд мертвых открытых глаз — однакопоследним даром смерти этому чудовищу было то, что мне почему-то совершенно нехотелось ни шутить, ни иронизировать, даже желания такого не возникло. Я вывелБарабана на тропу и возобновил адскую скачку.

Неспешной рысью по тропе, на небесах сгущаются тучи; нервноержание Барабана, который никак не мог успокоиться после пережитых волнений.Налево и вверх по склону холма... Коричневые, желтые, снова коричневые участкиземли. Деревья приседают на корточки, расступаясь все шире. Волны травраскачивались и пригибались к земле на холодном, внезапно поднявшемся ветру.Короткая выпышка молнии в небе... Редкие капли дождя...

Каменистая тропа стала круче. Ветер раздувает мой плащ.Вверх, вверх, туда, где скалы тронуты серебром, а деревья выстроилисьшеренгой...