Проснулась довольно рано в отличнейшем настроении и, нежасьв постели, размечталась: «Когда получу деньги, куплю трубку бабуле. Самуюдорогую и с прибамбасами: всякими там топталками, ершиками и прочей фигней, скоторой носятся любители трубок. Ах, как соскучилась я по бабуле! Да, еще куплюей самого лучшего табаку, если б я только в этом хоть что-нибудь понимала, а товедь надурят».

Сколько ни старалась моя бабуля, так и не смогла приучитьменя к этой вредной привычке: курению трубки. Слишком я суетлива. Да и нет вомне нужного шику, но зато как смотрелась бабуля с элегантной трубкой напрошлогоднем приеме у своего друга — посла Финляндии!

Раздался стук в дверь. Я решила, что мне принесли кофе ибулочку. Конечно, заказывать кофе в номер расточительно — можно спуститься вбар, где дешевле. Но стоило ли ехать в Париж экономить, когда и дома этимприходится заниматься?

С важным видом я распахнула дверь, но на пороге стоял не официантс подносом, а мужчина средних лет в хорошо сидящем костюме.

— Вы мадемуазель Муза? — осведомился он по-английски.

— Йес-с! — с необъяснимой радостью ответила я.

— Это вам.

Он сунул мне в руки огромный пакет и, повернувшись напятках, немедленно удалился. Едва закрыв дверь, я бросилась потрошить пакет.Ха! Там были евро, сумасшедшая пачка! В пароксизме покупательской жажды, я нестала дожидаться официанта, решив, что кофе попью на бегу в баре отеля. В баребыло немноголюдно. Новый бармен повел себя хуже вчерашнего. Увидев меня, онвоскликнул:

— Доброе утро, мадемуазель Мюз!

Не успела я осознать, что происходит, как перед моим носомпоявились чашка кофе со сливками и тарелочка со свежайшей булочкой, источающейореховый аромат, — все именно то, что я собиралась заказывать. А когда рядом скофе и булочкой легла пачка любимых моих сигарет, я уже не паниковала, апринимала знаки внимания со спокойным достоинством.

«Надо в бар заглянуть вечерком, — по-деловому подумала я. —Интересно, как отреагирует на меня ночной бармен?»

Позавтракав, я понеслась покупать подарок бабуле.

Поразительно, в каком счастливом неведении пребывала я поповоду цены хорошей курительной трубки.

Когда продавец сообщил, сколько стоит «Данхилл», меня едване хватил удар. Я закричала, как потерпевшая, и с этим нечеловеческим воплемпокинула грабителей с большой дороги.

Побегав сгоряча по Парижу, я решила, что бабуля дорожестоит, вернулась в салон и приступила к допросу. Выслушав лекцию о производствелучших в мире английских трубок, я пришла к выводу, что надо брать ту трубку,что сделана по спецзаказу: чубук — из баобаба, верхняя часть мундштука — изсеквойи, нижняя — из эвкалипта. Только эта трубка достойна моей бабули.

— А это что за белое пятнышко? — решила я сделать последнее,решающее уточнение.

— Белое пятнышко — знак высокого качества, — охотнопросветил меня консультант. — Делается из бивня половозрелого африканскогослона.

«Господи! Бедный слон! У моей бабули обязательно должна бытьтолько такая трубка, иначе я перестану себя уважать!»

— Скажите, а два пятнышка — это же лучше, чем одно? — решилая не останавливаться на достигнутом.

— Вы абсолютно правы. Второе пятнышко — знак экстра-класса.Оно делается из бивня сиамского слона, — подтвердил консультант.

— Это как раз то, что мне нужно! — воскликнула я,бесповоротно решив, что покупаю трубку с двумя белыми пятнышками.

Просто удивительно, как моя бабуля до сих пор жила без нее,без этой трубки.

Я вышла из салона, зашла за угол и пересчитала евро. Натрубку катастрофически не хватало.

«Придется копить, — подумала я. — Надеюсь, завтра мне дадутеще больше денег».

Однако нетерпение охватило меня. В надежде занятьнедостающее я поехала к Рышарду.

* * *

Рышарда я не застала, а повстречавшийся мне Жан-Пьер вряд лимог быть полезен. О его жадности ходили легенды. И при этом Жан-Пьер умудрялсябыть классным парнем. Все любили его, и было за что. Он в лепешку готовразбиться, может пойти на любые жертвы, лишения, только бы услужить, не касаясьсвоего кошелька.

— Зачем тебе Рышард? — сделал стойку Жан-Пьер, сносноговорящий по-английски. — Я могу его заменить?

— Нет, — горестно вздохнула я, — мне нужны деньги.

Он покачал головой:

— Да-а, тяжелый случай. А много?

Я назвала сумму. Он присвистнул:

— Чтобы дать в долг тебе столько, Рышарду пришлось бы срочнопродать свой дом.

— Я не изверг и не это имела ввиду. Мне нужно перехватить нанесколько дней, и вовсе не обязательно у одного человека. Себастьен навернякане останется в стороне от моих проблем, но его смогу найти только вечером вклубе, мне же нужно сейчас.

— Ясно, а зачем? Ты хочешь купить машину? — наивнопредположил Жан-Пьер.

— Нет, трубку бабуле.

— Какую трубку?

— Обыкновенную, ту, которую курят.

Не стану рассказывать, что произошло с глазами Жан-Пьера икуда они переместились — скажу лишь, что старалась не зря.

— Пойдем посмотрим, что за трубка такая! — воскликнулЖан-Пьер, хватая меня за руку и давая понять, что до вечера мне от него неотцепиться.

Когда мы пришли в салон, он долго разглядывал трубку и свидом знатока поинтересовался у консультанта:

— Обкуренная?

И с ходу выслушал подробную лекцию о том, как происходилообкуривание этой чудесной трубки.

Оказывается, это непростое занятие англичане поручилиспециальному моряку дальнего плавания, в результате чего трубка впитала ароматысеми морей и трех океанов, а также познала дуновение всех ветров, какие тольковозможны.

Мне это показалось заманчивым. Жан-Пьеру тоже.

— Надо брать, — деловито сказал он. — Я найду тебе деньги.

Остаток дня ушел на поиски.

К вечеру нам удалось разжиться некоторой суммой, но натрубку по-прежнему не хватало.

— Если будем собирать такими черепашьими темпами, не успееми ко второму пришествию, — посетовала я, алчно пересчитывая евро.

Жан-Пьер загадочно улыбнулся и сказал, что знает такогохорошего человека, который с удовольствием подарил бы моей бабуле эту варварскидорогую трубку.

— Ты имеешь в виду Себастьена? — спросила я, освежая впамяти цену и прикидывая, способен ли старикан на такую жертву во имя любви.