— Ты мне не веришь? — поразился Жан-Пьер и восхитился:

— О! Катрин!

Действительно, к нам подбежала Катрин и защебетала, как стаящеглов.

— О чем она говорит? — спросила я у Жан-Пьера.

Он меня огорошил:

— Катрин кутила с нами вчера, а теперь делитсявпечатлениями.

Я остолбенела, оценила странное поведение барменов в моемотеле и подтвердила:

— Жан-Пьер, я вспомнила, ты прав, я пролила на брюки яичныйкоктейль.

Теперь уже он усомнился:

— Думаешь?

— Да! — воскликнула я, охваченная желанием немедленнопопасть в бар отеля, чтобы проверить кое-какую догадку. — Все, ребята, дозавтра! — крикнула я и, чмокнув в щеку Катрин, умчалась.

У входа в отель меня перехватил Тонкий, «случайно»проходивший мимо.

— Иди за мной, — шепнул он, с заметным интересом глядя впротивоположную сторону.

Я пошла, и шла довольно долго, два или три квартала, послечего Тонкий оглянулся и зашипел, кивая на свой автомобиль:

— Садись и жди.

Я села, гадая, чего должна ждать. Тонкому я обрадовалась:повезет он меня к мужчине с сигарой. От мужчины с сигарой я без пачки евро ещени разу не уходила.

Тонкий побегал по тротуару, делая вид, что докуривает«бычок», но даже самому неискушенному профану, глядя на него, стало бы ясно:человек проверяет, нет ли за ним «хвоста».

— Ты вела себя странно, — буркнул он, усаживаясь за руль инаправляясь привычной дорогой.

— Это мое дело, — изобразила я независимость, прикинув, чтовряд ли есть смысл подчиняться кому-нибудь, кроме мужчины с сигарой. Ведь ондает деньги, не Тонкий. К этому моменту я почувствовала, что здоровососкучилась по этому милому джентльмену с сигарой в зубах.

Он тоже обрадовался, когда я вошла в его кабинет, ивоскликнул восторженно:

— Прекрасно сработано! Босс высоко оценил!

Я сочла не лишним с ним согласиться:

— Еще бы, зря, что ли, денежки получаю.

— Как это у тебя получается? — не скрывая восхищения,осведомился мужчина.

— Уметь надо, — мудро ответила я, не имея ни малейшегопредставления, о чем идет речь.

— Ты умеешь, — с гордостью констатировал мужчина, пыхнувсигарой. — Только вот с трубкой…

Я насторожилась:

— Что с трубкой?

— Не слишком ли это?

— Речь идет о цене?

— Речь обо всем в целом.

— В целом прекрасно. Этого вы и хотели, — заверила я, пользуясьнаукой вести разговор ни о чем.

Спасибо огромное депутатам, научили меня, как и весь нашнарод.

— К тому же налицо и плоды, — добавила я с многозначительнымвидом.

Мужчина с сигарой кивнул:

— Да, плоды неплохие. Продолжай в том же духе.

— Хорошо, но трубку придется купить.

— Думаешь?

— Уверена, — сказала я, стараясь не допустить и тенисомнений.

— Надо потолковать с шефом. А если мы покупать не будем?

«Вот жмот, хочет бабки зажать».

— Тогда провал, — заверила я и нахально спросила:

— Провал нам нужен?

— Ни в коем случае, — вздрогнул мужчина, испуганно потрясаясигарой. — Иду на переговоры с шефом, а ты подожди.

«Что за бедная организация? — гадала я в ожидании. — Пришлив замешательство от пустяка. И когда? Когда все уже на мази. Я им тутпровернула какое-то дельце, а они жмутся бабуле на трубку. Приеду — Коленажалуюсь».

— Отлично, — радостно сообщил мужчина с сигарой, входя вкомнату с огромным пакетом.

— Надеюсь, мне хватит, — сказала я, привычно хватая пакет.

— Да. Теперь о деле, — сказал он таким тоном, словно доэтого мы говорили о чепухе. — В связи с происшедшими событиями шеф расширилнаши возможности. С сегодняшнего дня можешь принимать любые решения.

Я удивилась: «О чем он толкует? Кажется, и до этого я неслишком себя ограничивала».

— Вот, возьми это, приколи на грудь и не снимай ни днем, ниночью, — мужчина протянул мне брошь в виде букетика.

Я с готовностью осведомилась:

— На голую грудь?

— Зачем? — испугался мужчина. — Приколи на одежду.

Я приколола. Мужчина стыдливо отвел глаза и продолжил:

— Связь будем поддерживать по прежнему плану. Вопросы есть?

«Еще сколько!» — подумала я и четко ответила:

— Обойдусь без вопросов.

Едва автомобиль Тонкого исчез из виду, я сняла брошь сгруди. Не знаю, зачем я это сделала, но сняла и оставила в номере вместе сдрагоценным пакетом. Когда я спустилась в бар, бармен снова встретил меня какродную. Ради разнообразия пришлось осведомиться:

— Как ваши дела?

Он фамильярно ответил:

— Когда вы рядом, я счастлив.

«Неплохо парниша устроился, — подумала я, вовсе не желаяявляться источником его счастья. — Интересно, удастся мне сегодня разгадатьзагадку его дружбы со мной? В противном случае, может статься, что и сКазимежем будет разговаривать мой двойник, а не я».

Я поджидала, наблюдая за посетителями бара. Одни входили,другие выходили, третьи перемещались в сторону узкой двери с зеркальнымистеклами. Я поняла, что за дверью находится туалет, и решила неоригинальничать, а тоже туда заглянуть. Когда возвращалась к своему табурету,испытала эффект дежа вю под названием: взгляд на себя со стороны. На моемтабурете сидел не кто иной, как я собственной персоной — в своем лучшем красномплатье, выгодно облегающем фигуру, с открытой до самой задницы спиной и счерным воланом по низу. Причем была я в отличнейшем расположении духа, о чемсвидетельствовал мой рот: он у меня не закрывался.

«Нашла, перед кем стараться, — немедленно осудила я себя зафлирт с каким-то барменом. — Видела бы эту картину бабуля!»

И тут меня осенило: это же копия! Еще одна?! Или ожил тоттруп, который дома остался?

Обидней всего было за платье. Я его берегу, а она черт-текуда нацепила. Строить глазки барменам. А где она мое платье взяла?