Смело распахнув дверь в спальню, она увидела, что тетяНинель, по-детски причмокивая губами, будто в поисках соски, оглушительнохрапит прямо на полу, а на кровати с компрессом на лбу выводит высокие руладыдядя Герман. Громкий лай таксы уже не мог их разбудить. Поймав таксу, Танярешительно сунула совершенно обезумевшую собаку в шкаф к тете Нинель и, взяв стуалетного столика помаду, крупно написала на зеркале:

«Счастливо оставаться! Мои старые колготки и джинсы можетеподарить кому угодно! Привет кролику Сюсюкалке! Р.S. Такса в шкафу».

Бросив помаду, Таня подбежала к окну и распахнула раму.Точно, в воздухе у лоджии ее кто-то ждал, но вот только Баб-Ягун ли? Исчезгипс, исчезли бинты, исчезла неуклюжая кровать. На весело фырчащем оранжевомпылесосе, сжимая в руках блестящую трубу с широкой щеткой, которая используетсяобычно для чистки ковров, сидел толстый мальчишка лет двенадцати, одетый вкожаный комбинезон. Его короткие светлые волосы торчали непослушным ежиком,щеки сияли румянцем, а нос самых картофельных очертаний был настольковздернутым, что казалось, его дырочки смотрят в ту же сторону, что и глаза.Выплывшая из-за соседней крыши луна просвечивала сквозь его оттопыренные уши,рубиновые, как стеклышки в витраже.

Откуда взялся мальчишка и почему он прилетел вместоБаб-Ягуна? Или... или это он и есть? Таня вдруг сообразила, что, пока лицо былоскрыто под бинтами, она не имела ни малейшего представления об истинномвозрасте Баб-Ягуна. Но тогда почему Сарданапал прислал за ней мальчишку, почтиее ровесника?

Заметив Таню, мальчишка, явно рисуясь, ловко перебросилтрубу из одной руки в другую и направил ее вниз. Тотчас пылесос сорвался сместа так стремительно, что за ним едва можно было уследить. Мгновение – и вотон уже завис в воздухе прямо напротив окна. В ту же секунду над подоконником спронзительным писком пролетело что-то маленькое и злобное. Мелькнуло кожистоекрыло. Что-то подсказывало Тане, что это не летучая мышь. Баб-Ягун метнул вследмолнию из кольца, но существо ловко увернулось и ответило короткой струейсветящейся сиреневой жидкости. Несколько капель ее попало на подоконник, и онзадымился.

– Ох, мамочка моя бабуся! Я думал, они тебя ужесожрали! – с облегчением воскликнул Баб-Ягун, кивая на газон, где все ещекопошились темные тени и силуэты. Теперь их было так много, что казалось, будтопод лоджией громоздится огромный муравейник. Фигуры переползали, хрипели,толкались, наступали друг другу на головы. Вспыхивали красные угли зрачков.

– Кто они? – с ужасом спросила Таня.

– Да нежить, – небрежно бросил Баб-Ягун. –Кто-то наложил на люки здесь в округе заклинание привлечения. Я это сразу понял,когда увидел, сколько ее здесь пасется. И теперь нежить стекается сюда со всегогорода! Сейчас она просто толпится, но, когда ее станет еще больше, можно будетожидать чего угодно... Я уже вызвал Поклеп Поклепыча с его ребятами. Скоро онитут все расчистят.

– Как расчистят?

– Да запросто. Снимут заклинания да захватят с собойПожирало или Синего Дядю. Для поддержки. Нежить, едва видит их, сразуразбегается. Кстати, нам с тобой тоже лучше улететь. Не уверен, что тыобрадуешься, если Пожирало или Синий Дядя попадутся тебе на глаза. Я сам месяцатри к ним привыкал. Да и то порой встретишь их где-нибудь, особенно ночью...Брр!

– А что, они такие?.. – начала было Таня.

– Точно. Они такие. Да только моя бабуся говорит, чтона самом деле Пожирало и Синий Дядя еще ничего, а вот с Безглазым Ужасомдействительно лучше не связываться. Да только Ужас, он на стороне «темных»магов, так что его с собой обычно не берут, – решительно оборвал ееБаб-Ягун и, подхватив Таню, перенес ее на лоджию. – Ну как делишки?Выучила заклинания? – снисходительно спросил он, наблюдая, как Танядостает контрабас и громоздит на него футляр. – И на чем полетишь? Конечноже, на Пилотус камикадзис! Ну, оно и правильно. Девчонки редко решаются начто-нибудь более быстрое, особенно начинающие. Женщина в воздухе как корова нальду. Лети у меня в хвосте и, главное, не смотри вниз. Если будет совсемстрашно, я могу тебя и на буксир взять. У меня ого-го пылесосище какой! Зверь!

Баб-Ягун любовно похлопал ладонью по трубе. Кажется, он былбез ума от своего нового летающего механизма.

Таня чуть прищурилась. Значит, лететь в хвосте да еще и наПилотус камикадзис? Это она-то корова на льду? Не отвечая, девочка проверила,хорошо ли закреплен футляр, в который она еще прежде положила «СправочникБелого Мага».

– И не забудь подстраховаться... – надуваясь отответственности, вещал Баб-Ягун.

– Торопыгус угорелус, – шепнула Таня, перехватываясмычок и легким движением прокручивая его между пальцев.

Перстень выстрелил зеленой искрой. Контрабас, точностремительная комета, сорвался с места. Завыл, засвистел в ушах ветер. Вмгновение ока застоявшийся инструмент набрал высоту. Контуры домов смазывались,лишь освещенное шоссе петляло внизу золотистой, змеей.

Когда Таня наконец оглянулась, дом дяди Германа и тетиНинели был уже едва виден. С этой точки обзора он чем-то смахивал на низенькую,придавленную к земле тумбочку. Таким она навсегда и запомнила его.

На бешено ревущем пылесосе Таню догнал раскрасневшийсяБаб-Ягун.

– Ты... ты соображаешь? – крикнул он, наблюдая,как Таня уходит в крутой вираж с переворотом. – Ты... ты или спятила,или... Ты какое заклинание сказала? Тебе русским языком было сказано: держись вхвосте. Или тебе уши надрать?

– Ты? Мне? Сперва догони! – предложила Таня.

Баб-Ягун уставился на нее с видом боксера, к которому свопросом: «Дядь, в нос хочешь?» – подошла трехлетняя девочка.

– Ты не знаешь, с кем связалась, – высокомернопроцедил он. – Неужели ты думаешь обогнать меня на этом древнем одре? Наэтой раздувшейся скрипке-переростке?

– По мне, так лучше скрипка-переросток, чем летающийвеник, – парировала Таня.

Побагровев от обиды за свой пылесос, Баб-Ягун прошипел:«Летающий веник? Вот как?» – и, крепко зажав шланг ногами, выпустил из кольцазеленую искру. Вырвавшийся из трубы буран отшвырнул контрабас вместе с Танейдалеко в сторону, сам же Баб-Ягун почти сразу стал крошечным, почтинеразличимым пятнышком.

– Ну давай! Докажи, что ты нескрипка-переросток! – сказала Таня контрабасу и, нацелив смычок вследБаб-Ягуну, бросилась догонять. Встречный ветер норовил сорвать ее синструмента. Струны низко гудели, но она, пригнувшись к контрабасу, упорномчалась следом. Некоторое время ей казалось, что она потеряла Баб-Ягуна, нопотом расстояние стало постепенно сокращаться. Не прошло и пяти минутсумасшедшей гонки, как она уже поравнялась с ним.