На протяжении всего пути она чувствовала на себепроницательные глаза Рамона, наблюдавшие за ней из-под опущенных век. Дваждыона внезапно поворачивалась, приглашая его разделить ее восхищение чем-то ужочень красивым, и замечала беспокойство, которое он немедленно скрывал за однойиз своих ласковых улыбок. Ему отчаянно хотелось, чтобы ей понравилась егородина, но по каким-то причинам он не мог поверить, что это действительно так.

Примерно через час после того, как они покинули аэропорт,лимузин проехал через очередную деревеньку и свернул с асфальта на грунтовуюпроселочную дорогу, заканчивающуюся подъемом. Кэти открыла рот в безмолвномизумлении. Это было похоже на прозрачный красный тоннель из солнечных лучей.

По обеим сторонам дороги росли великолепные деревья, ихтяжелые ветки смыкались высоко в небе, а опавшие алые лепестки устилали дорогу,превращая ее в насыщенный красный ковер под колесами машины.

— Это совершенно бесподобно, — выдохнула Кэти, повернувшиськ Рамону. — Мы где-то около твоего дома?

— Около полутора миль вверх по этой тропинке, — сказал он,но напряжение опять ожесточило черты его лица, а улыбка была не более чемлегким изгибом плотно сжатых губ. Он уставился прямо вперед, словно он, как иКэти, не знал, что ожидает их в конце пути.

Кэти собиралась спросить его, не были ли прекрасные цветы салыми чашечками разновидностью тюльпанов, когда «роллс» вынырнул из-поддвухмильного красного полога и подъехал к жалкому белому кирпичному дому,окруженному заросшим двором. Пытаясь скрыть свое разочарование, Кэтиповернулась к Рамону, который уставился на дом с такой злобой, что она невольнооткинулась на подушку сиденья.

Прежде чем машина окончательно остановилась во дворе, Рамонторопливо открыл дверь, выскочил еще на ходу и яростно зашагал по жалкойлужайке.

Пожилой шофер помог выйти Кэти, и они одновременноповернулись на какой-то грохот. Это Рамон распахнул дверь дома, при этом двинувпо ней плечом с такой силой, что она соскочила с петель и свалилась на пол.

Кэти, похолодев от ужаса, застыла на месте, вглядываясь вчерную дыру, где до этого находилась дверь. Ее взгляд скользнул по покосившимсяставням и обшарпанным деревянным подоконникам.

Мужество покинуло ее. Она вспомнила о своей прекраснойквартире с бассейном во внутреннем дворике. Жить в таком доме?! Нет, о нет, онапереоценила свои силы…

Легкий ветерок растрепал ее волосы. Кэти подняла руку, чтобыпоправить пряди, упавшие на лицо, и в то же время пытаясь отмахнуться отстрашной картины. Она стояла посреди заросшего сорной травой небольшого двора,такого же запущенного и неопрятного, как и эта ужасная лачуга. Через год илидва она сама станет такой же неряшливой, как и все вокруг, такая жизнь выбьетчувство достоинства из кого угодно! Здесь можно незаметно для самого себяопуститься.

Без всякого желания она ступила на кирпичную тропу, ведущуюк двери дома.

Черепица свалилась с крыши и разбилась вдребезги от удара окирпич, и Кэти пришлось быть очень осторожной, чтобы не наступить на осколкитонкими подошвами своих дорогих итальянских туфель. Она нерешительно вошла вдом, щуря глаза, чтобы приспособиться к темноте. Отвращение переполняло ее, а кгорлу подступила тошнота. Внутри пустой дом был покрыт паутиной, толстым слоемгрязи и отбросов. Там, где солнечные лучи пробивались сквозь ставни, пыльсветилась в воздухе. «Как Рамон мог жить здесь?»— подумала Кэти с отвращением.Он всегда так безукоризненно выглядел, что она не могла себе представить его вэтом… этом убожестве.

Собрав последние остатки воли, Кэти попыталась успокоиться изаставила себя мыслить логически.

«Во-первых, здесь никто не жил, грязь не убиралась годами.Во-вторых… Кажется, здесь есть мыши! Что-то шуршит в углу… Во-вторых… Что жетам было во-вторых?.. Неужели это вправду мыши?»

Рамон стоял в центре комнаты, спиной к ней.

— Рамон? — прошептала она полным тревоги голосом.

— Беги из этого места, — сказал он громким голосом, дрожащимот ярости. — Грязь пристанет к тебе, даже если ты ни к чему не прикоснешься.

Больше всего на свете Кэти хотелось уехать, сначала ваэропорт, а затем самолетом — домой, в свою милую квартиру.

Она пошла к выходу, но, заметив, что Рамон не идет следом,снова повернулась к нему. Он все еще стоял отвернувшись, чтобы не встретиться сней взглядом. С внезапным состраданием Кэти поняла, как сильно он боялся тогомомента, когда она увидит это место. Неудивительно, что он казался такимнапряженным, когда они поднимались по тропинке. Теперь он был в ярости, потомучто ему стыдно за этот жалкий дом — то лучшее, что он мог ей предложить.

Она заговорила, чтобы нарушить неловкое молчание:

— Ты говорил, что родился здесь? Рамон медленно повернулся иуставился сквозь нее, как если бы ее просто не существовало.

Не обращая на это внимания, Кэти продолжала:

— Но с тех пор никто не жил здесь в течение многих лет, нетак ли?

— Да, — лязгнул он зубами. Кэти вздрогнула от его тона:

— Ты давно был здесь в последний раз?

— Да, — отрубил он.

— Дома, в которых долго никто не жил, всегда выглядят ужасномрачно! — Она отчаянно пыталась утешить его, несмотря на то что на самом делеэто ему надо было утешать ее. — Возможно, этот дом не похож на тот, которыйсохранился у тебя в памяти.

— Он выглядит именно так, как я его запомнил. Его злойсарказм резанул по сердцу Кэти, но она решила попытаться еще раз.

— Если он выглядит таким же, каким ты его помнишь, то почемуты в такой яр… так расстроен? — торопливо исправилась она.

— Потому, — сказал он ужасным голосом, — что четыре дняназад я отправил телеграмму, попросив послать сюда несколько человек привестивсе в порядок.

— Ой! — с облегчением выдохнула Кэти. Это только ожесточилоРамона. Его глаза стали парой кинжалов, готовых пронзить ее.

— Неужели ты такого низкого мнения обо мне, что подумала,что я привез тебя жить в этой… в этой грязной лачуге? Теперь, когда ты виделадом в таком состоянии, я не позволю тебе жить здесь. Ты никогда не сможешьзабыть, как он выглядит сейчас.

Кэти уставилась на него с гневом и недоумением. Толькоминуту назад она была уверена в своем будущем и в том, что желанна и любима.Теперь же она во всем сомневалась и досадовала на Рамона за то, что оннесправедливо вылил на нее свое разочарование. Кэти придумала дюжинувозмущенных возражений, но они застряли у нее в горле. Она взглянула на Рамона,и ее переполнило нежное сочувствие. Господи, да он бесится потому, что иначеразревелся бы как ребенок! Сердце Кэти трепетно забилось.