— И ты сам веришь в то, что говоришь? Тогда, извини, тыочень низкого обо мне мнения.

Отвернувшись от окаменевшего Рамона, Кэти подошла ксводчатым дверям, ведущим в правую половину гостиной, и заглянула внутрь. Двеспальни, одна большая — в передней части дома, и другая, поменьше, — в глубине.

— Из окон обеих спален прекрасный вид, — объявила она.

— Ни в одном из окон не вставлены стекла, — кратко отозвалсяРамон.

Кэти не обратила на это внимания и подошла к другой двери.Как будто бы ванная, предположила она с горькой усмешкой, увидев ржавуюраковину. Она невольно вспомнила мраморную ванну в доме родителей. В ееквартире тоже неплохая. Она храбро отогнала эти воспоминания и щелкнулавыключателем.

— В доме есть электричество! — пришла она в восторг.

— Которое не включено, — огрызнулся Рамон. Кэти понимала,что говорит, как продавщица, расхваливающая негодный товар, но не могла себяостановить.

— А здесь, должно быть, кухня, — сказала она, пройдя кстаромодной фарфоровой раковине, стоящей на стальных ножках. — И есть горячая ихолодная вода. — Чтобы доказать это, она дотронулась до крана.

— Ни той и ни другой, — сказал Рамон бесстрастным голосом,наблюдая за ней из двери. — Кран не работает.

Кэти попыталась собраться с духом, чтобы повернуться ипосмотреть ему в глаза, но задержалась у широкого грязного окна над раковиной.

— Рамон, — выдохнула она, — кем бы ни был тот, кто построилэтот дом, но ему этот вид нравился так же сильно, как и мне. — Прямо перед нейпростирались зеленые холмы, склоны которых были покрыты желтыми и розовымицветами.

Когда она отвернулась от раковины, на ее лице появилосьвыражение подлинного восхищения.

— Это потрясающе, действительно потрясающе! Я буду мытьтарелки и любоваться этим пейзажем.

Ее взгляд нетерпеливо скользнул по огромной прямоугольнойкухне. Одновременно это была и терраса: две стены были застеклены. В центрекухни стоял грубый деревянный стол со стульями.

— Можно будет есть и смотреть в обоих направлениях, —объявила она, заметив слабый, неуверенный свет в глазах Рамона. — Слушай, этакухня может стать светлой и просторной!

Старательно избегая смотреть на изорванный линолеум, Кэтиповернулась и пошла обратно в гостиную. Она подошла к большому окну и слегкастерла грязь. Небольшое пятно стало пятном в мир.

— Я вижу деревню! — в благоговении воскликнула она. — Я дажемогу разглядеть церковь. Отсюда, сверху, все это кажется игрушечной деревенькойс почтовой открытки. Эти окна, должно быть, специально расположены так, чтобыотовсюду можно было увидеть что-нибудь прекрасное. И знаешь что? — Неподозревая, что Рамон подошел к ней, Кэти резко повернулась и коснулась лицомего груди. — У этого дома есть реальные возможности! — Она встретиласкептическое выражение на его лице яркой улыбкой. — Все, что нужно, — как следуетвсе отмыть, покрасить и повесить новые занавески.

— А также пригласить армию плотников, — едко ответил Рамон.— А еще лучше — квалифицированного поджигателя.

— Ну хорошо — свежая покраска, новые занавески, химикаты иты с молотком и гвоздями. — Она прикусила губу, когда у нее появиласьбеспокойная мысль. — Ты действительно умеешь плотничать?

Впервые за то время, когда они появились в доме, Кэтизаметила, как слабая улыбка коснулась его красивого лица.

— Полагаю, что знаю о плотничьих работах ровно столько же,сколько ты о том, как шьют занавески.

— Замечательно! — сказала Кэти, у которой были достаточнотуманные представления о том, как шить занавески. — Тогда у тебя не будетпроблем с мелочами типа дверей, не так ли?

Казалось, что Рамон колеблется, затем он скользнулпрезрительным взглядом по запущенной комнате. Черты его лица потяжелели.

Кэти положила руку на его плечо:

— Этот дом может стать уютным и светлым. Я понимаю, как тысмущен тем, что я увидела его в таком состоянии, но это лишь сделает его ещеболее дорогим для нас, когда мы приведем его в божеский вид. Я действительнобуду рада помочь тебе восстановить его, честное слово, Рамон, — умоляющепрошептала она, когда он просто уставился на нее. — Ну, пожалуйста, сделай эторади меня.

— Сделать это ради тебя? — закричал он, хватаясь за голову.— Сделать ради тебя? — Без предупреждения он бросился к ней, и Кэти очутилась вего крепких объятиях. — Я знал, что не должен был привозить тебя в Пуэрто-Рико,Кэти, — сказал он охрипшим голосом. — Я понимал, что это эгоистично с моейстороны, но тем не менее я это сделал. И теперь я понимаю, что должен отправитьтебя домой. Я знаю это, — сказал он, переводя неровное дыхание. — Но, простименя. Господи, я не вынесу этого!

Кэти обняла его за талию и прижалась к его могучей груди.

— Я не хочу возвращаться домой, я хочу остаться здесь, стобой. — И вдруг она поняла, что действительно хочет этого.

Она услышала, как он затаил дыхание, внезапно весь напрягся.Он медленно отстранился и ласково приподнял ее голову.

— Почему? — прошептал он, а его черные глаза пристальновсматривались в нее. — Почему ты хочешь остаться здесь со мной?

Лучезарная улыбка осветила лицо Кэти.

— Потому что я смогу доказать тебе, что этот дом сможетстать домом твоей мечты!

Ее ответ вызвал у него необъяснимую печаль, которая омрачилаего лицо. Она сохранилась, когда Рамон медленно наклонил к Кэти голову.

— Вот истинная причина, по которой ты хочешь остаться здесьсо мной, Кэти. — Его теплые и дразнящие губы обрушились на нее, его руки леглией на плечи, а затем скользнули по спине.

У Кэти в предвкушении ласк затрепетал каждый нерв. Казалось,что прошли недели, а не дни, с тех пор как Рамон целовал и ласкал ее снеистовой страстью. Теперь он умышленно тянул время, заставляя ее ждать,поддразнивая ее. Но Кэти не хотела, чтобы ее дразнили и подвергали танталовыммукам. Обвив руками его шею, она прильнула к его могучему телу и страстнопоцеловала, пытаясь заставить его потерять над собой контроль. Онапочувствовала растущее давление его бедер, но, как бы желая еще большевозбудить ее, Рамон отнял губы от ее губ и начал целовать уголок ее рта, водитьгубами вниз по щеке, к чувствительной коже шеи, а затем снова вверх,возвращаясь к уху.

— Не надо! — умоляюще вскрикнула Кэти, трепеща от страстногожелания. — Не дразни меня, Рамон. Не сейчас.

Она сказала это, но не хотела, чтобы он послушался. В ответего губы накинулись на нее с неистовым голодом и грубой настойчивостью, котораяпревосходила ее собственную. Его руки прижимали ее, скользили по затылку и поплечам, ласкали ее жаждущую грудь, а затем спустились ниже, прижимая ее к своимнапряженным бедрам.