Дрожа от наслаждения, Кэти радостно утоляла ненасытный голодего рта и с готовностью отвечала на требовательные ритмичные удары его тяжелойвозбужденной плоти.

Спустя вечность давление его губ уменьшилось, а затем ипрекратилось, и Рамон медленно приподнял голову. Кэти узнала страсть, горящую вего глазах, — то же самое было и с ней. Все еще дрожа от быстрых, пронизывающихволн желания, она поймала страстный взгляд, устремленный на ее мягкиеполуоткрытые губы. Его руки судорожно сжались, когда он начал склоняться к ней.На миг он остановился, пытаясь бороться с искушением.

— О Боже! — тяжело вздохнул он, и его губы еще раз жаднокоснулись ее.

Время от времени он отстранялся, чтобы перевести дыхание, ивновь были долгие, дурманящие поцелуи.

Когда это кончилось, Кэти была беспомощной, ничего непонимающей и вместе с тем счастливой от страсти и удовольствия. Рамон коснулсящекой ее прекрасной головы, его руки нежно ласкали ее спину, а Кэти слабоприжималась к нему, держа руки все еще вокруг его шеи.

Прошло несколько минут, когда Кэти показалось, что Рамончто-то прошептал. Ей удалось поднять голову, открыть свои томные голубые глазаи посмотреть на него. Потерянная, в сладостной эйфории, она в который развосхитилась мужественным лицом Рамона. «Он действительно безумно красив», —подумала она. Кэти приподнялась и скользнула рукой по его виску, затем по щеке,и ее большой палец лениво коснулся ямочки на подбородке.

Темные глаза Рамона неотрывно смотрели на нее, захватив всладкий плен. Он взял ее руку и скользнул губами вверх и вниз по чувствительнойладони. Он заговорил, и его голос был хриплым, но звучало в нем не толькосексуальное возбуждение:

— Ты делаешь меня очень счастливым, Кэти. Кэти попыталасьулыбнуться, но ее глаза наполнились слезами. После трех дней суматохи и послеужасного открытия последнего часа она была слишком слаба, чтобы остановить их.

— Ты тоже делаешь меня счастливой, — прошептала она, и двеслезинки скатились с ее ресниц.

— Да, — сказал он с торжественным весельем, когда увиделмерцающие слезы. — Я вижу это.

Кэти чувствовала себя балансирующей на краю безумия. Десятьсекунд назад она могла поклясться, что в его голосе были слезы, а теперь онулыбается, а она плачет. Тогда она начала нервно смеяться.

— Я всегда плачу, когда счастлива, — оправдывалась она, стираясо щек слезы.

— Конечно! — воскликнул он в притворном ужасе. — И наверное,смеешься, когда несчастна?

— Вот именно, — согласилась она, и ее лицо озарилось лукавойулыбкой. — С тех пор как мы познакомились, я все время чувствую себяпоглупевшей. — Она импульсивно приподнялась и поцеловала его в теплые, чуткиегубы, а затем откинулась в его объятиях. — Гарсия, должно быть, гадает, чем мызанимаемся. Наверное, нам лучше пойти к нему.

Она вздохнула с таким сожалением, что Рамон усмехнулся:

— Гарсия — достойный человек, не думаю, чтобы он стал занами подглядывать.

Рамон осторожно отпустил ее, обнял за талию, и они вышли подлучи солнца. Кэти собиралась спросить его, когда они смогут начать работы вдоме, но обнаружила, что внимание Рамона было приковано к мужчине летшестидесяти, который шел по двору.

Когда он увидел Рамона, на его загорелом, жестком лицемедленно появилась улыбка.

— Твоя телеграмма пришла только час назад, как раз когда яувидел, что «роллс» проезжает по деревне. Старые глаза меня обманывают, Рамон,или я действительно вижу тебя, стоящего здесь?

Усмехнувшись, Рамон протянул ему руку:

— Твои глаза так же остры, как той памятной ночью, когда тыпоймал меня с пачкой сигарет, Рафаэль.

— Это были мои сигареты, — напомнил ему мужчина, встряхиваяруку Рамону и дружески похлопывая его по плечу.

Рамон подмигнул Кэти:

— К несчастью, у меня еще не было своих собственных.

— Ему было девять лет, — засмеялся Рафаэль. — Вы бы еговидели, senorita. Он валялся на стоге сена, закинув руки за голову, лопаясь отгордости. Я заставил его тогда съесть три сигареты.

— Это исправило тебя?

— Да, — согласился Рамон. — С тех пор я курю только сигары.

— Следом за сигарами он пристрастился к девушкам, — сказалРафаэль с комичной серьезностью. Он повернулся к Кэти:

— Когда сегодня утром на мессе падре Грегорио огласил именавступающих в брак, все senoritos зарыдали от разочарования, а падре Грегориовздохнул с облегчением. Моления за бессмертную душу Рамона всегда отнимали унего очень много времени. — Сделав паузу в этом добродушном монологе, ондобавил:

— Но вам не следует беспокоиться, senorita. Теперь, послетого как он обручился с вами, Рамон, несомненно, сойдет со своегобезнравственного пути и не будет обращать внимание на тех легкомысленныхженщин, которые преследовали его все эти годы.

Рамон бросил на Рафаэля взгляд, в котором были и гнев, исмех.

— Если ты наконец закончил во всех красках описывать мойхарактер, то я представлю тебе свою невесту, если, конечно же, Кэти согласитсястать моей женой после того, как послушала тебя.

Она была ошеломлена тем, что оглашение имен вступающих вбрак, формальное объявление о свадьбе, уже было сделано здесь в церкви. КакРамон ухитрился провернуть это из Сент-Луиса? Тем не менее Кэти удалось слабоулыбнуться, когда Рамон представил Рафаэля как человека, который был для него«вторым отцом», но только лишь через несколько минут она смогла взять себя вруки и прислушаться к их беседе.

— Когда я увидел, что сюда едет машина, — говорил Рафаэль, —я обрадовался, что ты не постыдился привезти свою novia и показать то место,где ты вырос, несмотря на то что ты теперь…

— Кэти, — резко прервал его Рамон, — ты не привыкла к этомусолнцу. Наверное, тебе лучше подождать в машине, там попрохладнее.

Кэти, удивленная этим грубоватым намеком оставить ихнаедине, попрощалась с Рафаэлем и послушно вернулась в «роллс»к кондиционеру.Она наблюдала из окна, как Рамон что-то рассказывал собеседнику, и былаудивлена целой гаммой чувств, сменившихся у того на лице. Ироническое удивление,гнев, глубокая печаль. Но вот они обмениваются прощальным рукопожатием.

— Прости меня, что я попросил тебя уйти таким тоном, —сказал Рамон, скользнув в машину. — Нам с сеньором Виллсгасом нужно былообговорить работы в доме, а его смутило бы твое присутствие при денежныхрасчетах.

Нажав кнопку, которая открывала перегородку между ними ишофером, Рамон сказал что-то по-испански, затем снял пиджак, ослабил галстук,расстегнул верхнюю пуговицу рубашки кремового цвета и вытянул ноги. Онвыглядел, подумала Кэти, как человек, который только что прошел через суровоеиспытание, но был относительно доволен результатом.