В переулке гулко взвыл ветер, заглушив ее слова, и свистящаяпоземка пронеслась у них под ногами. Антуанетта тявкнула, Бублик прижался кногам хозяйки.

– Знаете, Катя, – решительно сказала Маша. –У меня есть предложение. Хотите, я вашу Антуанетту к себе возьму? На время. Всеравно у меня еще целый месяц будет Бублик жить, а одной мелочью больше, однойменьше… Вы говорите, она у вас спокойная?

– Очень, – оторопело подтвердила Катя. –Подождите… Вы что, в самом деле хотите ее взять?!

– Не вижу больших препятствий. – Перед мысленнымвзором Маши предстал разъяренный муж, прихлопывающий мухобойкой двух йоркширов,а затем и ее саму, но она торопливо прогнала нелепое видение. – Вы можетезайти ко мне домой, чтобы посмотреть, где будет жить ваша Антуанетта, иубедиться, что я не ворую собачек. Они ведь довольно дорогие, как вы знаете.

Девушка смотрела на нее расширившимися темными глазами,похожими на сливы.

«Сейчас заревет, – поняла Маша. – Нет-нет, тольконе это…»

– Если вы вздумаете расплакаться, я передумаю, –торопливо предупредила она. – Не выношу слез. Или соглашайтесь, илиотказывайтесь – но и то и другое без хлюпанья.

– Согласна, конечно! – Катя просияла, шмыгнуланосом. – Простите, я слишком нервная последнее время. Спасибо вамогромное! Я просто не знаю, как вас благодарить…

– Не нервничайте, все будет хорошо. Возвращайтесьдомой, а вашу Тоньку я заберу. Антуанетта, пойдешь со мной? Да, вот мойтелефон: если что – звоните. Завтра заходите в гости, посмотрите, какустроилась ваша малявка. Да бегите же, я вижу, что вам холодно!

Ей потребовалось время, чтобы пресечь новый потокблагодарностей, но в конце концов она отправила Катю домой.

Подходя к своей квартире, Маша не успела придумать никакойсвязной истории, объясняющей появление второго терьера, и, плюнув на всевыдумки, обреченно нажала на кнопку звонка. Дверь открыл Сергей, улыбающийся вовесь рот. «Опять Костю обыграл, – поняла Маша. – Может, обойдется?»

Но тут Антуанетта как заправская цирковая собачка, улучившаяправильный момент, выбежала вперед и остановилась между Машей и Сергеем. Мужперевел взгляд вниз, затем – на Бублика, быстро нырнувшего в квартиру, и улыбкастерлась с его лица.

– Что, йоркширы почкованием размножаются? – сужасом спросил он. – Я всегда говорил, что это не собаки, а какие-тостранные твари. Ты, кажется, с одним уходила…

Маша протиснулась мимо него в прихожую, за ней чинно вошлаАнтуанетта, опасливо поглядывая на огромного мужика в дверях. Постояв парусекунд на коврике, она припустила следом за Бубликом, мелко виляя хвостом.

– Мама! – восторженно завопил Костя, выскакивая изкомнаты, куда вбежали оба терьера. – Вот это да! Откуда ты его взяла?

– Не его, а ее. Это девочка. Кстати, ее зовутАнтуанетта.

Маша разделась, сунула неподвижному Сергею пуховик.

– Ну что ты стоишь? – жалобно спросила она. –Подумаешь, еще одна маленькая собачка… А ты сразу возмущаться!

– Маленькая собачка? «Возмущаться»?! Когда ты забрала утетушки Дарьи этого свиненка, я ничего не сказал! Но ты ухитрилась где-то найтивторого! – Он профессионально обхлопал карманы ее пуховика.

– Что ты делаешь? – изумилась Маша.

– Дудочку ищу. Чем-то ты должна их приманивать! Я живуздесь с лета, и за все время не видел ни одного йоркшира. Но две недели назадпоявляется, как снег на голову, тетушка, и ты соглашаешься взять у нее этонедоразумение на тонких ножках. А сегодня выходишь из дому и возвращаешься сеще одним! Этому должно быть какое-то рациональное объяснение. Я готов поверитьв дудочку. Показывай, где она у тебя.

– Я ее спрятала, – сказала Маша, обнимая мужа инежно прикасаясь губами к его шее. – Нужно искать совсем в другом месте.

– Нечего меня соблазнять. Признавайся, откуда животное?

– Ну… понимаешь… – начала фантазироватьМаша, – иду я по улице, вижу – сугроб. А под сугробом кто-то скулит. Я егоразрыла – а там собачка. Серьезно, просто подобрала на улице. Ты видел, какаятам ужасная погода? Она, наверное, потерялась…

– Ага. Потерялась. И шлейка рядом с ней потерялась. Иимя на бумажке было написано. Как, ты сказала, ее зовут?

– Антуанетта. – Маша сделала попытку выскочить изприхожей и удрать, но муж перегородил дорогу, словно шкаф. – Может, я еесама так назвала!

– Если бы я узнал, что ты сама назвала какое-то животноеименем Антуанетта, я бы с тобой развелся. Ни одна собака не заслуживает такогоглумления. Не возводи на себя напраслину, ты не могла этого сделать.

– Ладно, – сдалась Маша. – Пусти меня вванную! Я руки вымою и все честно тебе расскажу.

– Не забывай, что я бывший опер! – крикнул ейвслед Бабкин. – Попробуешь врать, я тебя тут же расколю.

Десять минут спустя Сергей внимательно слушал жену,уплетавшую блинчики и пересказывавшую скупое Катино повествование.

– Она меня растрогала, – призналась Маша. –Совсем молодая девочка, не больше двадцати лет. Напомнила мне ЮлькуРазумовскую, которая жила со мной в одном доме в соседнем подъезде. Я тебе оней не рассказывала?

– Нет. Расскажи.

– Внешне они совершенно не похожи. Эта – темноволосая,кареглазая, улыбчивая. А Юлька была белокожая, с золотистыми волосами иголубыми глазами – ангельского такого вида девочка. Тогда мне было летчетырнадцать, а ей на год больше. Папаша у нее был законченный алкоголик, отнего жена сбежала к другому мужику. А дочь оставила.

– Алкоголику?

– Угу. Дай варенье, пожалуйста. Когда она сбегала, дядяЖеня был, наверное, тихим алкоголиком. А со временем стал буйным и злобным. Повечерам возвращался с работы, обычно уже навеселе, и дома доходил до нужнойкондиции.

– А дочь?

– А дочь за ним ухаживала, убирала, еду готовила.Представляешь, я в четырнадцать лет только бутерброд с сыром могла сделать, ана ней все хозяйство было. А он на нее кричал – соседи слышали – и ругалсяматом. Табуретки бросал в стену. Пару раз даже милицию вызывали, но почему-тоничем это дело не закончилось. Еще и Юлька его выгораживала, как могла.

– Почему?

– Она нам говорила, что папа болеет. Мол, когда человекболеет, с него спрос другой. И пока он в таком состоянии, она его оставить неможет. Хотя ей было куда уехать от папаши – на другом конце города жили еебабушка с дедушкой по материнской линии. Юлька рассказывала, что бабушка не разпредлагала ей переехать, но она каждый раз отказывалась. Не могла отца оставить– была уверена, что тот без нее окончательно сопьется. Она вообще оченьпо-взрослому рассуждала. К чему я тебе про Юльку начала рассказывать? Ах, да.Эта девушка, Катя, чем-то на нее похожа – то ли выражением лица, то ли своейоткрытостью и при том постоянной боязнью всех вокруг обременить собственнойперсоной… И еще – скрытностью. Юлька всегда от всех пыталась таиться, ничего нерассказывала, хотя и так все соседи в доме знали, когда дядя Женя на нее орал иругался. А она делала вид, будто все в порядке.