– Ну ладно, будем надеяться, в следующий раз у нас получитсялучше, – Элизабет бросила извиняющийся взгляд через плечо, и надежда в ееголосе сменилось решимостью. – Мы просто обязаны постараться. Завтра нас уже недолжно здесь быть. Самое позднее – послезавтра.

– Дворецкий пялился на мою грудь, – пожаловалась Берта. – –Явидела!

Элизабет безрадостно усмехнулась.

– А лакей пялился на мою. В этом доме ни одна женщина неможет чувствовать себя в безопасности. Ну ничего. Может быть, нам сейчас истрашновато, но это нормальный страх актера перед выступлением. Мы ведь с тобойновички, сегодня наше первое выступление. И мы сыграем свою роль на «отлично».Вот увидишь. Чего бы мне это ни стоило, я справлюсь.

Когда Элизабет наконец появилась в столовой, ее ждали ужедва часа. Как минимум.

– Силы небесные, как вы задержались, дорогая! –приветствовал ее сэр Фрэнсис, отодвигая свой стул и кидаясь к дверям, гдеостановилась Элизабет, собираясь с силами перед выходом на сцену. – Проходите,познакомьтесь с моими гостями, – сказал он, разочарованно отмечая ее убогоеодеяние и строгую прическу. – Мы последовали совету, содержавшемуся в вашейзаписке, и начали ужин без вас. Что вас так задержало?

– Молитва, – коротко ответила Элизабет, заставив себясмотреть ему прямо в глаза.

Сэр Фрэнсис сумел сдержать удивление и представил ее гостям– двум джентльменам, походившим на него как братья-близнецы, и двум женщинамлет тридцати пяти в шокирующе декольтированных платьях. Элизабет впервыевидела, чтобы женщины так обнажались на людях. Чувствуя на себе насмешливыевзгляды этих дам, Элизабет взяла кусочек холодного мяса, чтобы немногоприглушить голод.

– Должна сказать, такого необычного ансамбля, как на вас, яеще не видела, – заметила одна из дам, которую представили как Элоизу. – Что, вваших местах принято одеваться так… просто?

Элизабет откусила небольшой кусочек.

– Не совсем. Я не одобряю красивых нарядов. – Она с невиннымвидом повернулась к сэру Фрэнсису. – И потом, платья так дороги. Я считаю, чтоэто неразумная трата денег.

Сэр Фрэнсис почувствовал вдруг желание согласиться, темболее что надеялся большую часть времени видеть ее раздетой.

– Очень здравая мысль! – горячо поддержал он Элизабет,неодобрительно глядя на двух других дам. – Нет никакого смысла тратить деньгина платья. Вообще нет смысла тратить деньги.

– В точности мои мысли, – кивая, подхватила Элизабет. –Каждый выгаданный шиллинг я предпочитаю отдать на благотворительность.

– Отдать? – тихо зарычал он, приподнимаясь со стула.

Потом заставил себя сесть на место и еще раз обдуматьрешение жениться на этой женщине. Конечно, она красива – черты ее лицаокончательно сформировались за эти полтора года, и даже черная вуаль и стянутыена затылке волосы не могли умалить сияния ее зеленых глаз с длинными загнутымиресницами. Под глазами у нее появились темные круги, которых он не заметилднем. Но какой она стала серьезной и строгой! Правда, приданое у нее хорошее, аее тело под этой бесформенной черной хламидой… жаль, что совсем не видно форм.Может быть, и оно тоже изменилось за прошедшее время, и не в лучшую сторону.

– Я надеялся, дорогая, – сказал сэр Фрэнсис, накрывая ееруку своей и нежно сжимая, – что вы не оставите без внимания мой намек инаденете что-нибудь другое сегодня вечером.

– Но это все, что я привезла с собой, – с невинным видомответила Элизабет.

– Это все? – изумился он. – Н-но я сам видел, как мой лакейподнял к вам наверх несколько чемоданов.

– Это багаж моей тети, из этих чемоданов только один мой, –быстро среагировала она и, предвидя, каким будет следующий вопрос, сталалихорадочно придумывать ответ на него.

– В самом деле? – Он продолжал смотреть на ее платье свеличайшим неудовольствием, после чего задал именно тот вопрос, которого онаждала: – А что же, позвольте спросить, находится в вашем чемодане, если неплатья?

На Элизабет снизошло вдохновение, и она улыбнулась сияющейулыбкой.

– Нечто очень ценное. Я бы назвала это даже бесценным.

Все глаза за столом обратились в ее сторону, с любопытствоможидая продолжения.

– Ну же, не заставляйте нас гадать, дорогая, – попросил сэрФрэнсис. – Что там?

– Мощи святого Якоба.

Леди Элоиза и леди Мортанд в унисон застонали, сэр Уильямзахлебнулся вином, а сэр Фрэнсис в ужасе ловил ртом воздух. Однако это был ещене конец. Основной удар Элизабет приберегла к концу ужина. Когда все началиподниматься со своих мест, она заставила их сесть обратно и произнестиблагодарственную молитву Господу. Воздев руки к небу, Элизабет с безыскуснымизяществом произнесла небольшую обличительную тираду о плотских грехах иневоздержанности, но затем вдруг решила развить эту тему и грозным голосомстала призывать силы небесные предать всех идущих путем греха страшным адскиммучениям, живописуя их с ужасающими подробностями, почерпнутыми ею измифологии, поверхностного просматривания религиозных книг и ее собственногобуйного воображения. В конце представления она потупила глаза и уже совершенноискренне помолилась про себя, чтобы этот спектакль помог ей избежатьнесчастного замужества. Если даже такая великолепная сцена не произвела нужногоэффекта, подумала Элизабет, то вряд ли она сможет сделать что-то большее –сегодня вечером она выложилась целиком.

Но этого оказалось достаточно. После ужина сэр Фрэнсиспроводил ее до спальни и одновременно с пожеланием доброй ночи высказалпредположение, что они вряд ли подойдут друг другу. Скорее, совсем не подойдут.

Элизабет и Берта отбыли на рассвете, за час до того, каквстали слуги сэра Фрэнсиса. Завернувшись в теплый халат, сэр Фрэнсис наблюдализ окна спальни, как кучер подсаживает Элизабет в карету. Он уже хотелотвернуться, как вдруг порыв ветра взметнул юбки Элизабет, явив взору сэраФрэнсиса длинную, безупречной формы ногу. Карета стала разворачиваться, и в ееоткрытом окне он увидел, как Элизабет со смехом вытащила из волос шпильки итряхнула головой. Ветер взметнул золотые пряди, не дав сэру Фрэнсису какследует рассмотреть ее лицо, через несколько секунд карета скрылась из виду.Сэр Фрэнсис остался стоять у окна, задумчиво кусая губы.

Загородное поместье лорда Джона Марчмэна, графаКэнфордского, настолько поразило Элизабет своей вольной естественной красотой,не изуродованной никакими планировками и «улучшениями», что она на какое-товремя забыла о цели своего визита и бездумно любовалась окрестностями из окнакареты. Дом в размашистом стиле эпохи Тюдоров, наполовину деревянный поражалвоображение, но еще больше Элизабет была очарована окружающими его землями.Через раскинувшийся перед домом парк пробегал быстрый ручей, в котором полоскалисвои ветви плакучие ивы, дальше начинались заросли цветущей одичавшей сирени,бледные кисти которой переплетались с голубым водосбором и дикими лилиями.