Еще прежде чем карета окончательно остановилась у порога,парадная дверь дома распахнулась, и на крыльцо вышел высокий плотный мужчина.

– Похоже, здесь нас ожидают с большим нетерпением, чем напредыдущей стоянке, – решительным тоном сказала Элизабет и натянула перчатки,приготовившись храбро встретить следующее препятствие на пути к своему счастьюи независимости и устранить его.

Дверь кареты открылась с такой силой, будто ее хотелисорвать с петель, и мужественного вида человек заглянул внутрь.

– Леди Элизабет! – расплылся в улыбке лорд Марчмэн. Элизабетзасомневалась, следует ли отнести его яркий румянец на свой счет или на счетобильной выпивки. – Какой долгожданный Сюрприз! – и затем, видимо, осознавнелепость этого слова, поспешно поправился. – Долгожданное удовольствие,конечно же! А сюрприз – это ваш ранний приезд.

Элизабет безжалостно подавила в себе желание вывести его иззамешательства, а вместе с ним и мысль, что он, возможно, не так уж неприемлемв качестве мужа.

– Надеюсь, мы не причинили вам этим слишком много неудобств,– сказала она.

– Нет, не слишком. То есть, – опять поправился он, глядя вее огромные глаза и чувствуя, что утопает в них, – совсем никаких неудобств.

Элизабет улыбнулась.

– Тетя Берта, – представила она свою спутницу и позволиларадушному хозяину проводить их в дом, слыша за собой удовлетворенный шепотБерты: «По – моему, он волнуется не меньше меня».

Внутреннее убранство дома было неинтересным и после улицыказалось довольно мрачным. Проходя по комнатам, Элизабет отметила, что почтився мебель обтянута кожей, когда-то, должно быть, имевшей бордовый и коричневыйцвет. Лорд Марчмэн, с надеждой приглядывавшийся к ней, проследил за ее взглядоми вдруг тоже увидел свой дом как будто со стороны. Он попытался объяснить ейнеобычность меблировки, но сделал это довольно неуклюже.

– Этому дому требуется женская рука. Я ведь старый холостяк,знаете ли, как и мой отец.

– Ну и ну! – воскликнула Берта, пораженная столь явнымпризнанием, что он является незаконнорожденным ребенком.

– Нет, я не хотел сказать, что мой отец никогда не былженат, – заторопился внести ясность лорд Марчмэн. – Просто я хотел сказать… –он начал нервно теребить свой шейный платок, словно тот душил его, – …моя матьумерла, когда я был еще совсем маленьким, и с тех пор отец уже больше неженился. Мы жили с ним здесь вдвоем.

На стыке двух залов и лестницы лорд Марчмэн остановился иповернулся к Берте и Элизабет:

– Может быть, вы хотите перекусить? Или предпочитаетесначала отдохнуть?

Элизабет хотелось отдохнуть, к тому же она собиралась какможно меньше времени проводить в обществе этого человека.

– Сначала мы отдохнем, если не возражаете.

– Ну в таком случае, – он сделал приглашающий жест в сторонулестницы, – идемте.

Берта сочла это приглашение свидетельством того, что онничуть не лучше сэра Фрэнсиса, и пришла в страшное негодование.

– А теперь извольте выслушать меня, милорд! Я сама укладываюее в постель вот уже двадцать с лишним лет и не нуждаюсь в помощи вам подобных!– После этого великолепного выпада Берта вдруг вспомнила о своем действительномположении и испортила весь эффект дурацким приседанием и почтительным шепотом:

– Если не возражаете, милорд.

– Возражаю? Да нет, я… – до Джона Марчмэна наконец дошло,что она имеет в виду, и он покраснел до корней волос. – Я только хотел показатьвам, как… – начал он, потом откинул голову и на мгновение закрыл глаза,проклиная свой язык, – как найти дорогу в ваши комнаты, – закончил он наконец сглубоким вздохом облегчения.

Элизабет в душе была тронута его сердечным приемом инеловкостью, и будь ее положение не столь угрожающим, непременно отступила быот своего плана и постаралась его успокоить.

С трудом открыв глаза, Элизабет перекатилась на спину.Солнечные лучи затопили всю комнату, и слабая улыбка тронула кончики ее губ,когда она сладко потянулась и вспомнила вчерашний вечер. За ужином лорд Марчмэнбыл все таким же внимательным и неловким, как и по приезде, и так же сильностарался понравиться.

В комнату вломилась Берта, умудрявшаяся смахивать нагорничную даже в элегантном терракотовом платье.

– Этот человек не может сказать и двух слов, чтобы не забытьих значения, – с типичным высокомерием прислуги высказалась она. Очевидно, онарешила, что раз уж ей позволили общаться с господами, то обязаны предоставить вее распоряжение только самых лучших.

– Мне кажется, он боится нас, – ответила Элизабет, выбираясьиз постели. – Сколько сейчас времени? Он хотел, чтобы я в семь часов пошла сним на рыбалку.

– Половина десятого, – ответила Берта, открывая шкаф иповорачиваясь к Элизабет, чтобы узнать, какое платье она сегодня наденет. – Онвсе это время ждал вас и ушел всего несколько минут назад. Захватил с собой двеудочки: сказал, что вы можете присоединиться к нему, когда встанете.

– Ну тогда, я думаю, лучше надеть розовое муслиновое, –постановила Элизабет с лукавой улыбкой.

Граф Марчмэн с трудом поверил своим глазам, когда увиделнаправляющуюся к нему Элизабет. В пене розовых кружев, с кружевным розовымзонтиком и в нежно – розовой шляпке она неторопливо шла по берегу. Подивившисьприхотливости женского ума, он снова переключился на дедушку-форель, которогопытался поймать вот уже пять лет. Как только он не исхитрялся, чтобы заманитьили раздразнить старую мудрую рыбину, каких только насадок не перепробовал!Сейчас он видел, как гигантская рыбина плавает вокруг его крючка и непритрагивается к нему, словно зная, что это ловушка. И вдруг рыба схватилаприманку, дернув так, что Джон чуть не выпустил удочку из рук. Рыба выскочилаиз воды, выгнувшись дугой и натянув леску, и в этот момент раздался страшныйкрик его невесты:

– Змея!

Раздосадованный Джон повернул в ее сторону голову и увидел,что она смотрит на него так, словно ей явился сам Люцифер, и диким голосомвопит:

– Змея! Змея! Змея-а-а-а-а-а!!!

От этого вопля Джон зазевался и ослабил леску. Рыба незамедлила этим воспользоваться и, как и надеялась Элизабет, соскочила с крючка.

– Я видела змею, – тяжело дыша, солгала она и на всякийслучай отступила от него на безопасное расстояние, так как Джон протянул к нейруки, как будто хотел поймать, а может быть, даже задушить ее, засмеявшись просебя, подумала Элизабет. Она посмотрела в воду, надеясь увидеть этувеликолепную форель, которую он чуть не поймал. Как же ей хотелось самойсхватить удочку и тоже попытать удачи!