— Что вам угодно?

— Я бы хотел видеть миссис Эвелин Фломель.

— Как мне о вас доложить?

— Скажите, что это ее брат Карл.

— Пожалуйста, войдите, — пригласила горничная.

Я вошел в холл. На полу — мозаика из мелких плиток кремовогои бирюзового цвета, стены отделаны красным деревом, слева — огромное кашпо,откуда свисали пышные побеги какого-то растения с огромными зелеными листьями.Под потолком — куб из стекла и эмали, из которого вниз лился желтый водопадсвета.

Горничная удалилась, а я оглядывался по сторонам в поискаххоть чего-нибудь знакомого. Пусто.

Что ж, подождем.

Вскоре горничная вернулась, улыбаясь мне и кивая головой:

— Пожалуйста, прошу. Вас ждут в библиотеке.

Я пошел за нею, миновал три лестничных марша, коридор и двезакрытые двери. Наконец третья дверь по левую руку от меня оказалась открытой.Горничная указала мне на эту дверь, я вошел и остановился на пороге.

Это была библиотека, и она, разумеется, была полна книг. Ещетам висели три картины: два в высшей степени мирных пейзажа и одна, тоже ввысшей степени мирная, марина. На полу — тяжелый зеленый ковер. Рядом согромным письменным столом стоял гигантский глобус, с которого на меня смотрелаАфрика. За глобусом — окно во всю стену, восемь прозрачных стеклянных панелей.Но не это остановило меня.

У стола сидела женщина в платье цвета морской волны, с узкимглубоким вырезом и широким воротником. Длинные волосы и пышная челка были цветаоблаков на закате или, может быть, напоминали тот ореол, что окружает пламясвечи в темной комнате; я почему-то знал, что это их естественный цвет. Глазаза стеклами очков, которые ей, по-моему, совершенно не требовались, былипронзительно-голубыми, как воды озера Эри безоблачным летним днем. На губах,вполне подходящих под цвет волос, играла сдержанная улыбка. Но не этоостановило меня.

Я знал ее! Откуда-то я ее, безусловно, знал, вот только немог вспомнить откуда.

Я подошел ближе, улыбаясь в ответ на ее улыбку.

— Привет, — сказал я.

— Садись, — сказала она. — Пожалуйста.

И указала мне на огромное оранжевое кресло с высокойспинкой, изогнутой как раз под таким углом, чтобы мне приятно было быплюхнуться.

Я сел. Она внимательно смотрела на меня.

— Рада, что ты выздоровел и в порядке.

— Я тоже рад. А ты как поживаешь?

— Спасибо, все в порядке. Признаться, не ожидалаувидеть тебя здесь.

— Ясное дело, — соврал я. — Но вот видишь, яздесь и хочу поблагодарить тебя, сестра, за доброту и ласку. — Мнехотелось быть чуть ироничным: интересно, как она прореагирует на это.

И тут в комнату ввалился огромный пес, ирландский волкодав,и шлепнулся на пол возле стола. Потом появился еще один, обошел пару раз вокругглобуса и улегся под ним.

— Ну, — сказала «сестра», тоже стараясь бытьироничной, — это самое меньшее, что я могла для тебя сделать. Ты бывсе-таки ездил поосторожнее.

— Непременно, — ответил я. — Я непременнобуду осторожнее, обещаю тебе. — Черт знает что за игру мы с ней затеяли,но поскольку она явно не понимает, что именно я помню, а что забыл, я решилпродолжать в том же духе, чтобы вытянуть из нее всю информацию, какую она могладать. — Мне показалось, что ты не прочь узнать, в каком я состоянии, вот яи приехал.

— Да, конечно. Меня это беспокоило и продолжаетбеспокоить, — откликнулась Эвелин. — Ты не голоден?

— Перекусил слегка часа два-три назад.

Она позвонила горничной и велела принести поесть. Потомсказала:

— Вообще я предполагала, что ты выберешься из«Гринвуда», как только сумеешь. Правда, я не ожидала, что это случится такскоро. И уж тем более — что заявишься прямо ко мне.

— Знаю, — кивнул я. — Именно поэтому я здесь.

Она протянула мне сигареты и сама взяла одну.

Я дал ей прикурить, затем прикурил сам.

— Ты всегда был непредсказуем, — сообщила она мненаконец. — В прошлом такое свойство не раз тебя выручало, но сейчас я бына это не поставила.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Сейчас ставки слишком высоки для блефа, а ты,по-моему, как раз блефуешь. Явился прямо сюда, надо же!.. Меня всегда восхищалотвое мужество, Корвин, но ведь ты не дурак и прекрасно знаешь, каков расклад.

Корвин? Что ж, запомним и это, вместе с «Кори».

— А может быть, я ничего не знаю? Не забывай, я ведьдовольно долго был вне игры.

— Ты хочешь сказать, что с тех пор ни с кем не общался?

— Как-то возможности не представлялось. Во всякомслучае, с тех пор как очнулся.

Она склонила голову набок, прищурив свои прелестные глаза.

— Сомнительно… Хотя вполне возможно. Видимо, этодействительно так. Видимо. Хорошо, предположим, я тебе поверила. Пока что. Втаком случае ты весьма разумно поступил, приехав сюда. Хорошо, я подумаю.

Я затянулся сигаретой, надеясь, что она скажет ещечто-нибудь. Но она молчала. Тогда я решил воспользоваться тем преимуществом,которого, похоже, добился в этой загадочной игре с неведомыми мне игроками ислишком высокими ставками, о которых не имел ни малейшего понятия.

— Уже одно то, что я приехал сюда, о чем-тоговорит, — заявил я.

— Разумеется, — ответила она. — Это японимаю. Но ведь ты же хитрец, так что говорить твой приезд может о чем угодно.Поживем — увидим.

Поживем? Увидим? Что увидим?

Горничная принесла бифштексы и кувшин с пивом, так что я навремя был избавлен от необходимости делать общемногозначительные заявления,которые моей собеседнице казались хитроумными и уклончивыми. Бифштекс былпревосходный, розовый внутри и истекающий соком. Я впился зубами в кусоксвежего, хрустящего хлеба, жадно запивая еду пивом. Она, смеясь, наблюдала замной, отрезая маленькие кусочки от своей порции.

— Мне нравится смотреть, с каким аппетитом тыотносишься к жизни, Корвин. Мне будет крайне неприятно, если тебе придется ееутратить.

— Мне тоже, — пробормотал я.