Ксеркс несся как стрела, выпущенная из арбалета. Влад сиделрядом с карликовым драконом, оба застывшие, словно вбитые в толстый панцирьколья. Тяжелый плотный воздух завихрялся следом крохотными воронками. Глеб легна Ковальского, закрыл телом. Их лица были открыты, комбинезоны застегнуть неудалось — раненые и ушибленные части тела распухли, раздулись.

Ксеркс мчался неровными перебежками, время от времениостанавливался на полной скорости. Тут же без разбега несся дальше. Касю тоотбрасывало, то с размаха стукалась о твердую спину. Наконец варвар обернулся:

— Женщина, обхвати меня руками.

Кася застыла в страхе, он казался огромным жуком, закованнымв твердый хитин. Глеб рассерженно прошипел:

— Кася... не серди!

Грудная клетка варвара оказалась так широка, что ее рук нехватило бы, зато пояс комбинезона мог бы оказаться впору на его туго стянутоймышцами талии. Кася робко держалась, сцепив пальцы. От частого беспорядочногомелькания деревьев в глазах рябило. Она помимо воли прижалась щекой к широкойспине, словно к гранитной плите, закрыла глаза.

Мчались через дремучие заросли, распугивали зверей,проскакивали завалы, каменные насыпи. Однажды впереди выросла отвесная стена,основание тонуло в черной земле, а вершина уходила в Туман. Глеб ахнуть не успел,как шесть когтистых лап застучали по твердому. Земля внезапно оказалась внизу,дим несся по отвесной стене — с той же скоростью. Влад и его шестиногийдракончик сидели такие же застывшие, почти сонные. Кася так прижалась к Владу,словно они были одно целое.

Ксеркс несся и несся вверх. Туман отодвигался, обнажая всетакую же изъеденную мелкими оврагами и трещинами деревянную стену. Глеб наконецсообразил, что перебираются через ствол упавшего поперек тропы мегадерева. Тутже ксеркс, быстро перейдя в горизонтальное положение, пробежал пару сотеншагов, понесся вниз головой.

Влад прислушался, велел Головастику чуть замедлить бег. Отслабой как личинка женщины шло странное тепло, по его телу прокатилась горячаяволна, мышцы вздулись от прилива крови. Она спала — он чувствовал по ее щеке,что жгла спину. Тонкие как усики ползушки руки обхватывали его, бледные пальцысплелись словно паутинки, подергивались во сне.

Глеб заботливо придерживал голову Ковальского. Тот спал,оглушенный двойной дозой обезболивающего. Глеб видел впереди и у своих ноггрубые рубцы, похожие на швы электросварки — там толстые листы хитинасоединяются с такими же толстыми плитами, укрывая ксеркса броней. У жуковкутикула намного прочнее. Кутикула — защита от ударов, лучших сортов стали. Онане выпускает воду, без нее в этом мире погибнешь сразу.

Он провел ладонью по спине могучего ксеркса. Экзоскелет,судя по всему, из тонких слоев микрофибрилл, продольные оси повернуты, кутикуласложена как фанера, что многократно усиливает прочность. У ксеркса скафандрнадежнее, чем у них троих, а дыхальцы, что ведут в трахеи, сейчас туго стянутыдиафрагмой — явно бережет воду, та постоянно теряется с дыханием. На огромнойлитой голове, похожей на башню танка, постоянно шевелятся чувствительнейшиелокаторы: по четырнадцати щупиков, каждый ловит свое: один берет сверхдальниезапахи, другой сортирует близкие, третий определяет малейшие вибрации почвы —ведь муравьи почти глухие, четвертый настроен лишь на раскодировку опасности...

Глеб вздохнул, возвращаясь в жестокий мир реальности.Ковальский без сознания, а Кася заснула от изнеможения. Пусть, страшно мчатьсяна жутком звере, да еще вниз головой по деревянной стене, полной оврагов,ущелий, темных бугров и выступов, разгоняя внезапно выскакивающее из щелей зверье,а внизу клубится Туман, ибо глаза в этом мире не могут видеть дальше, чем напару сот метров.

Когда тепло начало уходить из воздуха, дим остановился. Владвзял на руки спящую девушку, Глеб содрал липучки с рук и ног раненого, разомпрыгнули на землю. Тут же загремели крупные кристаллы песка, дим мелькнул вближайших зарослях, исчез.

Влад осторожно положил на землю Касю, она все таксворачивалась калачиком, поджимала колени к подбородку. Глеб, подражая ему,положил Ковальского, спросил осторожно:

— Твой конь... гм... могучий дим, вернется?

В широко расставленных глазах варвара блеснуло удивление:

— Охота!

Его глаза не отрывались от спящей женщины. Перехватив взглядвождя Глеба, сел в двух шагах, лицо стало бесстрастным, даже надменным.Нагретые солнцем камешки тихонько потрескивали, остывая, двигались, теряя приохлаждении объем, устраивались на ночь. Цветные струи поредели, темные бактывзмыли повыше, спеша захватить над верхушками деревьев лучи заходящего солнца,а светлые опустились к почве, укрываясь в щелях, под крышами гниющих листьев.Громкие голоса зверей, сопровождавшие их всю дорогу, начали меняться: на сменудневным пришли вечерние, которые, развивая бешеную активность, успеваютпоохотиться в полчаса-час до прихода ночного холода.

Кася, ощутив пристальный взгляд, беспокойно задвигалась,попробовала натянуть одеяло. Его не оказалось. Кася приоткрыла глаз, потомраспахнула оба во всю ширь и едва не завизжала. Она лежала на камнях, в десяткешагов раскорячилось жуткое дерево, на широких листьях сидели огромные чудовищаи молча смотрели на нее двумя рядами глаз, а в двух шагах расположился страшныйдикарь. Последние лучи заходящего солнца бросали кровавый свет на его гибкиелаты, что полностью закрывали грудь. Кася поморгала, удерживая вопль, поняла сеще большим страхом, что-то вовсе не латы, а обнаженная грудь. Звериная жизньэтих одичавших несчастных дала выжить только тем, кто сумел превратить своюкожу в хитин, кутикулу. Глаза у дикаря тоже особенные: расставлены широко, чтоувеличивает обзор и стереоскопичность, крупные, что улучшает остроту зрения,сетчатка огромная — это дает возможность различать тончайшие оттенки цвета...

Она завороженно смотрела в странные нечеловеческие глаза,забыв о страхе, как вдруг затрещало, и из близких зарослей выметнулся огромныйкак скала зверь. Мелькнули огромные зазубренные жвалы, камни трещали подчудовищными когтистыми лапами, похожими на стальные отполированные шипастыестолбы. Зверь метнулся прямо на них. Кася взвизгнула и, не помня себя, мигомочутилась за спиной варвара.

Чудовище, это был дим, положило перед Владом молодого,только что полинявшего трурля. Нежная еще не начавшая твердеть кожа,просвечивала насквозь, внутри трурля трепыхалось длинное сердце, больше похожеена четковый сяжек, клубились размытые внутренности.

Влад похлопал ладонью по огромной голове, дим сразуподставил щеку. Влад отмахнулся:

— Иди-иди! Пусть Хоша почешет. Или эта женщина.

Кася смотрела все еще с ужасом, вздрагивала, едва дим косилв ее сторону, а Глеб, сперва тоже было отпрыгнувший, с кривой усмешкойосторожно опустился на землю. На голове дима между сяжек по-прежнему сиделстрашненький зверек, похожий на ночной кошмар. Но теперь плотные сегменты наего брюхе раздвинулись, показалась тонкая мембрана, а само брюхо раздулось и касалосьлба могучего ксеркса.