И Берта Кул в ответ пропела лукаво:

— Ах, Артур… Льстец!

— Нет. Это правда. Так как насчет того, чтобы пройтись поГлавной улице и рискнуть двумя-тремя долларами на «Колесе Фортуны»?

— Ты знаешь, что со мной случилось? Дональд хочет уволиться.Можешь себе это представить?

— Уволиться… откуда?

— Из моего агентства.

Уайтвелл посмотрел на меня. Его брови сошлись в однуниточку.

— И когда же он хочет уволиться? — процедил он.

— Сейчас. Немедленно, — заявил я.

— В чем дело? — спросил Уайтвелл А., переводя взгляд с Бертына меня.

— Он влюбился, — объяснила Берта. — Она милая славнаяневинная девушка, которая…

Я встал и направился к двери.

— Если ты собираешься обсуждать мою личную жизнь, то,вероятно, почувствуешь себя более свободно в мое отсутствие. Если жесобираешься злословить о девушке, я не желаю слушать: она слишком хороша длятебя.

Я закрыл за собой дверь и пошел по коридору. Но не прошел идесяти шагов, как услышал звук открывающейся двери, и голос Берты Кул произнес:«Пусть он идет, Артур. Просьбы напрасны! Если уж он решил…»

Дверь помешала услышать окончание фразы.

Я заглянул в «Кактусовую рощу». Луи Хейзена еще не было.Пошел к телеграфу, сказал, что жду телеграмму из Лос-Анджелеса, адресованнуюмне в отель «Сал-Сагев». Телеграфистка пообещала «пойти взглянуть» и, когдавернулась через несколько минут, сказала:

— Когда вы вошли, ее как раз передавали по аппарату.

— Отлично. Я заберу ее прямо здесь, и вам не придетсяпередавать ее в отель.

Телеграфистка спросила:

— У вас есть с собой удостоверение?

Я дал ей одну из карточек агентства. Она выдвинула ящик,бросила туда карточку и вручила мне телеграмму.

Да, от Элси Бранд. Текст: «Материалы по Сиднею отправленыавиа. Женился на Элве Пикард четырнадцатого декабря в тысяча девятьсот тридцатьтретьем году. Никаких отметок о разводе. Обнаружила, кто-то еще копался в досье.Полагают, что это детектив, представляющий неизвестное агентство иинтересующийся Элвой Пикард. Диетический комплекс может быть вынужденбиологическими потребностями. Не позволяй ей падать, она может не подняться».

Я снова направился в «Кактусовую рощу». Ко мне подошелслужащий, дежурный по залу, и попытался убедить принять бесплатно от казинопригоршню фишек. И пожелал удачи. Он сказал, что Брекенридж будет оченьдоволен, если я почувствую себя здесь как дома.

Я сказал служащему, что ценю это предложение, но предпочелбы просто побродить по залу и понаблюдать за игроками. Тогда он предложил мневыпить. А после отказа огорчился, что я не позволяю заведению что-либо сделатьдля меня. А почему — непонятно.

И вскоре он отвязался от меня.

Через четверть часа пришел Луи Хейзен.

— Все в порядке? — спросил я.

— Как посмотреть. «Быки» совсем спятили. Знаешь, что онипытаются сделать? Пришить это мне!

— Что пришить?

— Убийство Сида Дженникса.

— Ты спятил, — не удержался я.

— Нет, это они спятили.

— Что их натолкнуло на эту мысль?

— Понимаешь, это все из-за Дженникса… Я его опознал. Имстало интересно, откуда я его знаю. Я ответил.

И тут им в голову ударило: если я был знаком с человеком наринге, это, мол, не значит, что я опознаю его на каталке в мертвецкой. А я имсдуру сообщил, что, помимо каталки… я с ним общался вчера вечером. И к тому жевидел в бою. Когда боксом зарабатываешь себе на жизнь, волей-неволей обращаешьвнимание на тонкости. Как противник ведет бой, запоминаешь на всю жизнь. Так вот,им стало интересно, где это и когда я видел его в бою. А когда я выложил имэто, они набросились на меня! Ага, значит, у меня на него зуб! Он был слишкомсилен. Из-за него я вылетел с работы, и потому поклялся с ним рассчитаться. Онипозвонили Брекенриджу. Расспрашивали его о том о сем, а в конце концов спросилив лоб, не угрожал ли я рассчитаться с Сидом?

— Что же Брекенридж?

— Он им сказал, что я, возможно, кому-то и врезал, но чтобони не обращали на это внимания, потому как я просто помешан на боксе. Можешьсебе это представить? Луи Хейзен «помешан на боксе»!

— И что потом?

— Они повезли меня в участок, давили на психику, орали, мол,знают, что я убил его, и все такое прочее.

Ну а потом сказали, что я могу идти… Черт побери, я жеработал в то время, когда было совершено убийство.

Я тебе говорю, они спятили.

— Слушай, Луи. Поговорим о другом. Я для тебя кое-чтоприпас. Брекенридж предоставляет тебе месячный отпуск. Так будешь делать изменя бойца?

— Боксера?

— Ну да.

Его глаза загорелись.

— Вот это разговор! Вместе с тобой мы в самом деле смогли быкое-чего добиться. У тебя есть все, что нужно. Ты в самом деле хочешь выйти наринг?

— Нет, Луи. Я просто хочу научиться драться по-настоящему.

— Прекрасное намерение!

— Луи, я буду платить тебе столько же, сколько ты получаешьздесь. Ты ничего не потеряешь, и твое место останется за тобой, когда тывернешься.

— Я могу начать прямо сейчас. Давай приготовим площадкувнизу в подвале, и каждый день я мог бы давать тебе небольшой урок.

— Нет, Луи. Я в бегах. Я хочу найти место, куда мы уедемподальше от чужих глаз и организуем там небольшой тренировочный лагерь. Знаешьгде? Недалеко от Рино, может быть… Да, Луи, с нами будет девушка.

— Девушка?

— Угу.

Он поморгал-поморгал от этого известия, потом расплылся вулыбке:

— Когда начнем?

— Прямо сейчас, — сказал я. — Иду брать напрокат машину,пусть старенькую, но чтоб выдержала экспедицию. Будем останавливаться подороге, я не тороплюсь. Экспедиция не встанет нам особенно дорого.

— Послушай, я же опытный путешественник. Что я умею делать вжизни толково — так это готовить походную еду.

— Прекрасно. Собери вещи. И побыстрее. Полиция попытаетсянас задержать, если мы не опередим ее.

В его глазах мелькнул страх, но лишь на секунду.

— Дружище, у меня есть перчатки, но они слишком легкие. Длятренировок нам нужны потяжелей. И нам понадобится боксерская груша. Я своюпродал, когда уезжал из Лос-Анджелеса, но мы можем достать приличную и здесь,так что быстро не получится.