– Ка-какая имперская пе-пехота… – прошептал я. Голос у Лионабыл страшным. Он не придумывал, не пересказывал книжку или фильм. Он вспоминал!

– Шестая авалонская бригада космопехоты, формирование –Камелот, командующий – генерал Отто Хаммер, эмблема – серебряный молот,падающий на горящую планету, – отчеканил Лион. – Мы воевали с Империей,понимаешь? Я воевал с Империей!

– Ты вчера не сказал…

– Я сегодня скажу. – Лион отвел глаза. – Я… боялся, чтотогда меня сразу заберут.

– Но это же неправда! Это было во сне!

– Для меня это не было сном, Тиккирей, – сказал Лион. И мневдруг почудилось, что со мной говорит взрослый, всего повидавший человек, а неровесник с космической станции.

Но это длилось только секунду. Потом взгляд Лиона дернулся,будто он увидел что-то у меня за спиной. И он опустил глаза.

Я обернулся – в дверях кухни стоял Стась. Молча смотрел наЛиона, и в его глазах ничего нельзя было прочесть.

– Просто не хотел говорить вчера… – пробормотал Лион.

Стась подошел к нему, взъерошил волосы. Негромко сказал:

– Понимаю. Кто-то ответит за это, парень. Сполна ответит. Небойся, Лион.

– Вы лучше меня прямо сейчас увезите и исследуйте, –пробормотал Лион. – Я так не могу. Оно все сильней и сильней вспоминается… уменя голова разламывается… не от боли. Я чего-нибудь натворю или с собой…

– Сейчас поедем, – сказал Стась. Он что-то лихорадочнообдумывал. – Ты знаешь что… продержись немного. Хотя бы сутки.

– А потом?

– Потом все будет хорошо. Лион, Тиккирей, одевайтесь.Позавтракаете в машине. У вас у обоих будет трудный день.

Машина у Стася была так себе. Не мощный джип-вездеход, нескоростная спортивная «пиранья», а здоровенный неповоротливый «Дунай». Наработе у нас на таком ездит лишь одна женщина из технического отдела, толстая имедлительная.

Но Стасю словно бы было все равно, на чем ехать.

Мы с Лионом сидели позади, молчали, ни о чем его нерасспрашивали. Стась сам говорил, но больше о всякой чепухе. Об экспериментах вобласти глюоновой энергетики, которые позволят строить новые космическиекорабли. О том, что теоретически доказано существование гиперканалов, ведущих вдругие галактики, и есть планы по их поиску. О том, что Император подписал указо снятии «трехпроцентного предела» и теперь ученые могут по-настоящему улучшитьчеловеческий геном, а не только по мелочам. О том, что заканчиваются съемкиретробоевика «Мудрец из Назарета» о христианской религии и в этом фильме всебудет взаправду – и актеры живые, и декорации, и даже спецэффекты. Никакихкомпьютерных съемок, все настоящее! И даже актеры были введены в транс, незнали, что играют в фильме, а считали все правдой.

Стась умеет интересно рассказывать, если захочет, конечно.Но сейчас я понимал, что он просто заговаривает нам зубы, отвлекает. И поэтомумне было совсем не интересно. Ничего не изменится от этих глюоновых реакторов,новых галактик и улучшенных геномов. Куда важнее то, что решит сделать с намисовет фагов.

И Стась, наверное, угадал мои мысли, потому что замолчал. Мымолча дожевали свои бутерброды, допили кофе и стали ждать.

Порт-Ланц – город-спутник Камелота. Если бы Стась хотел, онбы даже на своей колымаге доехал за полчаса. Но Стась никуда не спешил: либодумал о чем-то, либо ему было назначено точное время. И мы ехали больше часа.Потом еще покрутились по городу, перескакивая с внешних дорожных развязок навнутренние транспортные кольца, постояли в паре пробок – все как раз ехали наработу и улицы были забиты.

А потом Стась припарковал машину у красивого высотногоздания в старинном стиле – с большими зеркальными окнами и флаерной площадкойна крыше. Здесь я один раз был. Тут и помещался главный офис фагов, которыйофициально назывался «Институт экспериментальной социологии».

– Что мне говорить совету? – спросил я, когда мы выбиралисьиз машины.

– Если придется говорить, то говори правду, – пожал плечамиСтась. – Но тебя не обязательно вызовут.

– А меня? – требовательно поинтересовался Лион.

– Тебя вызовут обязательно, – сказал Стась. – А совет тот же– говори правду.

Он подумал секунду, потом приобнял нас за плечи:

– Дело даже не в том, ребята, что в большинстве случаевговорить правду полезнее. Фагам никогда не стоит врать, лучше уж промолчать.

– Вы чувствуете ложь, – сказал Лион, и голос у него опятьстал жесткий, взрослый. Стась внимательно посмотрел на него:

– Да, парень. Чувствуем.

Больше мы не говорили. Прошли в здание – там стояла охранана входе, но Стась показал какой-то пропуск, и нас даже не стали проверять. Задверями был большой вестибюль. Я думал, что, как и в прошлый раз, Стась поведетнас направо. Там море всяких кабинетов, офисов, а еще есть совершенновосхитительный зимний сад с кафе. Когда Стась улаживал мои вопросы, я тампросидел три часа, но ничуть не заскучал.

Но Стась повел нас к лифтовому стволу. И не к общим лифтам,которые все время сновали вверх-вниз, а к служебной кабинке, куда никто и несовался.

В здании было этажей пятьдесят. Но когда мы вошли в лифт итот рванулся вверх, мы ехали слишком долго. Словно здесь еще имелось этажейпятьдесят, невидимых снаружи. Я глянул на отражение Стася в зеркальной стене –он за нами с любопытством наблюдал.

– Мы едем вниз, – сказал я. – Хотя кажется, что вверх. Тут влифте гравитатор, верно?

Стась улыбнулся, но ничего не ответил. Да и улыбка у негобыстро пропала. Он будто прокручивал в голове предстоящий разговор, рассчитывалего наперед до каждого слова, но что-то там не складывалось, будто звучалареплика, на которую у Стася нет ответа. И Стась начинал все обдумывать заново…

– Стась, – сказал я. – Если я и впрямь так виноват, то пустьменя накажут. Только пусть не высылают обратно на Карьер, можно?

– Я дал тебе слово, – сказал Стась. Посмотрел на менявнимательнее и добавил: – Ты очень сообразительный мальчишка, Тиккирей. Если быя не верил тебе, то решил бы, что ты очень хорошо подготовленный агент.

– Разве бывают дети-агенты? – спросил я.

– Еще как бывают, – ответил Стась. – Вот я работаю с десятилет.

– Я не агент, – сказал я на всякий случай. – Я Тиккирей сКарьера…

– Я же сказал, что верю тебе, – мягко ответил Стась.

Лифт наконец-то остановился, и мы вышли.

Это был холл, большой и пустынный. В центре бассейн сфонтанчиком, заросшим оранжевым вьюнком. Фигура фонтанчика изображала девушку,держащую в руках кувшин, откуда и лилась вода. Статуя была старая, бронзовая,вся позеленевшая, покрытая мхом и вьюнками. Я присел на край бассейна, поболталрукой в воде. Рыбок никаких там не было, а мне почему-то хотелось, чтобы вбассейне жили рыбки. Да и вода оказалась мутноватая, будто фильтры в фонтанеплохо работали.