Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ка-какая имперская пе-пехота… – прошептал я. Голос у Лионабыл страшным. Он не придумывал, не пересказывал книжку или фильм. Он вспоминал!
– Шестая авалонская бригада космопехоты, формирование –Камелот, командующий – генерал Отто Хаммер, эмблема – серебряный молот,падающий на горящую планету, – отчеканил Лион. – Мы воевали с Империей,понимаешь? Я воевал с Империей!
– Ты вчера не сказал…
– Я сегодня скажу. – Лион отвел глаза. – Я… боялся, чтотогда меня сразу заберут.
– Но это же неправда! Это было во сне!
– Для меня это не было сном, Тиккирей, – сказал Лион. И мневдруг почудилось, что со мной говорит взрослый, всего повидавший человек, а неровесник с космической станции.
Но это длилось только секунду. Потом взгляд Лиона дернулся,будто он увидел что-то у меня за спиной. И он опустил глаза.
Я обернулся – в дверях кухни стоял Стась. Молча смотрел наЛиона, и в его глазах ничего нельзя было прочесть.
– Просто не хотел говорить вчера… – пробормотал Лион.
Стась подошел к нему, взъерошил волосы. Негромко сказал:
– Понимаю. Кто-то ответит за это, парень. Сполна ответит. Небойся, Лион.
– Вы лучше меня прямо сейчас увезите и исследуйте, –пробормотал Лион. – Я так не могу. Оно все сильней и сильней вспоминается… уменя голова разламывается… не от боли. Я чего-нибудь натворю или с собой…
– Сейчас поедем, – сказал Стась. Он что-то лихорадочнообдумывал. – Ты знаешь что… продержись немного. Хотя бы сутки.
– А потом?
– Потом все будет хорошо. Лион, Тиккирей, одевайтесь.Позавтракаете в машине. У вас у обоих будет трудный день.
Машина у Стася была так себе. Не мощный джип-вездеход, нескоростная спортивная «пиранья», а здоровенный неповоротливый «Дунай». Наработе у нас на таком ездит лишь одна женщина из технического отдела, толстая имедлительная.
Но Стасю словно бы было все равно, на чем ехать.
Мы с Лионом сидели позади, молчали, ни о чем его нерасспрашивали. Стась сам говорил, но больше о всякой чепухе. Об экспериментах вобласти глюоновой энергетики, которые позволят строить новые космическиекорабли. О том, что теоретически доказано существование гиперканалов, ведущих вдругие галактики, и есть планы по их поиску. О том, что Император подписал указо снятии «трехпроцентного предела» и теперь ученые могут по-настоящему улучшитьчеловеческий геном, а не только по мелочам. О том, что заканчиваются съемкиретробоевика «Мудрец из Назарета» о христианской религии и в этом фильме всебудет взаправду – и актеры живые, и декорации, и даже спецэффекты. Никакихкомпьютерных съемок, все настоящее! И даже актеры были введены в транс, незнали, что играют в фильме, а считали все правдой.
Стась умеет интересно рассказывать, если захочет, конечно.Но сейчас я понимал, что он просто заговаривает нам зубы, отвлекает. И поэтомумне было совсем не интересно. Ничего не изменится от этих глюоновых реакторов,новых галактик и улучшенных геномов. Куда важнее то, что решит сделать с намисовет фагов.
И Стась, наверное, угадал мои мысли, потому что замолчал. Мымолча дожевали свои бутерброды, допили кофе и стали ждать.
Порт-Ланц – город-спутник Камелота. Если бы Стась хотел, онбы даже на своей колымаге доехал за полчаса. Но Стась никуда не спешил: либодумал о чем-то, либо ему было назначено точное время. И мы ехали больше часа.Потом еще покрутились по городу, перескакивая с внешних дорожных развязок навнутренние транспортные кольца, постояли в паре пробок – все как раз ехали наработу и улицы были забиты.
А потом Стась припарковал машину у красивого высотногоздания в старинном стиле – с большими зеркальными окнами и флаерной площадкойна крыше. Здесь я один раз был. Тут и помещался главный офис фагов, которыйофициально назывался «Институт экспериментальной социологии».
– Что мне говорить совету? – спросил я, когда мы выбиралисьиз машины.
– Если придется говорить, то говори правду, – пожал плечамиСтась. – Но тебя не обязательно вызовут.
– А меня? – требовательно поинтересовался Лион.
– Тебя вызовут обязательно, – сказал Стась. – А совет тот же– говори правду.
Он подумал секунду, потом приобнял нас за плечи:
– Дело даже не в том, ребята, что в большинстве случаевговорить правду полезнее. Фагам никогда не стоит врать, лучше уж промолчать.
– Вы чувствуете ложь, – сказал Лион, и голос у него опятьстал жесткий, взрослый. Стась внимательно посмотрел на него:
– Да, парень. Чувствуем.
Больше мы не говорили. Прошли в здание – там стояла охранана входе, но Стась показал какой-то пропуск, и нас даже не стали проверять. Задверями был большой вестибюль. Я думал, что, как и в прошлый раз, Стась поведетнас направо. Там море всяких кабинетов, офисов, а еще есть совершенновосхитительный зимний сад с кафе. Когда Стась улаживал мои вопросы, я тампросидел три часа, но ничуть не заскучал.
Но Стась повел нас к лифтовому стволу. И не к общим лифтам,которые все время сновали вверх-вниз, а к служебной кабинке, куда никто и несовался.
В здании было этажей пятьдесят. Но когда мы вошли в лифт итот рванулся вверх, мы ехали слишком долго. Словно здесь еще имелось этажейпятьдесят, невидимых снаружи. Я глянул на отражение Стася в зеркальной стене –он за нами с любопытством наблюдал.
– Мы едем вниз, – сказал я. – Хотя кажется, что вверх. Тут влифте гравитатор, верно?
Стась улыбнулся, но ничего не ответил. Да и улыбка у негобыстро пропала. Он будто прокручивал в голове предстоящий разговор, рассчитывалего наперед до каждого слова, но что-то там не складывалось, будто звучалареплика, на которую у Стася нет ответа. И Стась начинал все обдумывать заново…
– Стась, – сказал я. – Если я и впрямь так виноват, то пустьменя накажут. Только пусть не высылают обратно на Карьер, можно?
– Я дал тебе слово, – сказал Стась. Посмотрел на менявнимательнее и добавил: – Ты очень сообразительный мальчишка, Тиккирей. Если быя не верил тебе, то решил бы, что ты очень хорошо подготовленный агент.
– Разве бывают дети-агенты? – спросил я.
– Еще как бывают, – ответил Стась. – Вот я работаю с десятилет.
– Я не агент, – сказал я на всякий случай. – Я Тиккирей сКарьера…
– Я же сказал, что верю тебе, – мягко ответил Стась.
Лифт наконец-то остановился, и мы вышли.
Это был холл, большой и пустынный. В центре бассейн сфонтанчиком, заросшим оранжевым вьюнком. Фигура фонтанчика изображала девушку,держащую в руках кувшин, откуда и лилась вода. Статуя была старая, бронзовая,вся позеленевшая, покрытая мхом и вьюнками. Я присел на край бассейна, поболталрукой в воде. Рыбок никаких там не было, а мне почему-то хотелось, чтобы вбассейне жили рыбки. Да и вода оказалась мутноватая, будто фильтры в фонтанеплохо работали.