Артем помешкал немного, определяясь, стоит ли рассказыватьэтому человеку о загадочных обстоятельствах гибели Бурбона, о шуме, дваждыштурмовавшем его за последние сутки, о его губительном влиянии на человеческийрассудок, о своих переживаниях и мыслях, когда ему удалось подслушать мелодиютуннеля, и решил, что если и стоит кому-то рассказывать о таких вещах, то человеку,который искренне полагает себя последним воплощением Чингиз Хана и считает, чтовремени больше нет. Тогда он сбивчиво, волнуясь, не соблюдаяпоследовательность, стараясь передать больше оттенки своих ощущений, сталрассказывать Хану о происходящем с ним. — Это — голоса мертвых, — тихопромолвил Хан после того, как Артем завершил свое повествование. — Что? —переспросил Артем потрясенно. — Ты слышал голоса мертвых. Ты говорил, вначалеэто было похоже на шепот, или на шелест? Да, это они. — Каких мертвых? — не могсообразить Артем. — Всех тех людей, что погибли в метро с самого начала. Это,собственно, объясняет и то, почему я — это последнее воплощение Чингиз Хана.Больше воплощений не будет. Всему пришел конец, мой друг. Я не знаю точно, какэто получилось, но на этот раз человечество перестаралось. Больше нет ни рая,ни ада. Нет больше чистилища. После того, как душа отлетает от тела, — янадеюсь, хотя бы в бессмертную душу ты веришь? — ей нет больше прибежища.Сколько мегатонн, беватонн нужно, чтобы рассеять ноосферу? Ведь она была так жереальна, как этот чайник. Как бы то ни было, они не поскупились. Они уничтожилии рай и ад. Нам довелось жить в очень странном мире, в мире, в котором послесмерти душе предстоит остаться точно там же. Ты понимаешь меня? Ты умрешь, нотвоя измученная душа больше не перевоплотится, и нет больше рая, и не наступитуспокоение и отдохновение для нее. Она обречена остаться там же, где ты прожилвсе свою жизнь — в метро. Я не понимаю, почему так выходит, но я точно знаю это.В нашем мире после смерти душа останется в метро… Она будет метаться подсводами этих подземелий, в туннелях, до скончания времен, ведь ей некуда большестремиться. Метро объединяет в себе материальную жизнь и обе ипостасизагробной. Теперь и Эдем и Преисподняя находятся здесь же, мы живем среди душумерших, они окружают нас плотным кольцом, все те, кто был застрелен, задавленпоездом, сгорел, был задушен, сожран чудовищами, погиб такой странной смертью,о которой никто из живущих не знает ничего и ничего никогда не узнает. Я давноуже бился над тем, куда же они уходят, почему не ощущается их присутствиекаждый день, почему не чувствуется все время легкий холодный взгляд из темноты…Тебе знаком страх туннеля? Я думал раньше, что это мертвые полуслепо бредут занами по туннелям, шаг за шагом, тая во тьме, как только мы оборачиваемся. Глазабесполезны, ими не различить умершего, но мурашки, пробегающие по спине,волосы, встающие дыбом, озноб, бьющий наши тела, свидетельствуют о незримомпреследовании. Так я думал раньше. Но после твоего рассказа многое прояснилосьдля меня. Неведомыми путями они попадают в трубы, в коммуникации… Когда-тодавно, до того, как родился мой отец и даже дед, по тому мертвому городу,который лежит сверху, текла река. Люди, жившие тогда в нем, ведь он не всегдабыл таким, пустынным, безжизненным, выветренным, так вот эти люди сумелизаковать реку и направить ее по трубам, под землей, где она, наверное, течет ипо сей день. Похоже, что на сей раз кто-то заковал в трубы саму Лету, реку смерти…Твой товарищ говорил не своими словами, да это был и не он. Это были голосамертвых, он услышал их в своей голове и повторял, а потом они увлекли его засобой.

Артем уставился на него и не мог отвести взгляд от его лицана протяжение всего рассказа. По лицу Хана пробегали неясные тени, его глазасловно вспыхивали адским огнем, не багровым огнем костра, а оранжевымвсепожирающим пламенем огнемета. К концу повествования Артем был почти уверен,что Хан безумен, что голоса в трубах, наверное, нашептали и ему. И хотя тотспас его от смерти и был так гостеприимен, оставаться с ним надолго былонеуютно и неприятно, надо было думать о том, как пробираться дальше, через самыйзловещий туннель метро изо всех, о которых ему приходилось слышать до сих пор,от Сухаревской к Тургеневской и дальше. — Так что тебе придется извинить меняза мой маленький обман, — после небольшой паузы прибавил Хан. — Душа твоегодруга не вознеслась к Создателю, не перевоплотилась и не восстала в иной форме.Она присоединилась к тем несчастным, в трубах.

Эти слова напомнили Артему, что он собирался вернуться зателом Бурбона, чтобы принести его на станцию. Бурбон говорил, что здесь у негоесть друзья, которые должны были вернуть Артема обратно в случае успешногопохода. Это напомнило ему о рюкзаке, который Артем так и не раскрывал, вкотором, кроме обойм к автомату Бурбона могло оказаться еще что-нибудьполезное. Но залезать в него было как-то боязно, в голову лезли всяческиесуеверия, и Артем решился только приоткрыть рюкзак и заглянуть в него, стараясьне трогать там ничего руками и тем более не ворошить. — Ты можешь не боятьсяего. Эта вещь теперь твоя, — будто чувствуя его колебания, неожиданно успокоилАртема Хан. — По-моему, то, что вы сделали, называется мародерство, — тихосказал Артем. — Ты можешь не бояться мести, он больше не перевоплотится, —повторил Хан, отвечая не на то что Артем произнес вслух, а на то, чтобесформенным образом металось у него в голове. — И я думаю, что попадая в этитрубы, умершие теряют себя, они становятся частью целого, их воля растворяетсяв воле остальных, а разум иссыхает. Он больше не личность. А если ты боишься немертвых, а живых… Что ж, вынеси этот мешок на середину станции и вывали еесодержимое на землю. Тогда тебя никто не обвинит в воровстве, твоя совестьбудет чиста. Но ты пытался спасти его, и он был бы тебе благодарен за это.Считай, что этот мешок — его плата тебе за то, что ты сделал.

Он говорил так авторитетно и убежденно, что Артем осмелилсязапустить руку внутрь и принялся вытаскивать и раскладывать на брезенте в светекостра содержимое. Одна за одной обнаружились еще четыре обоймы к Бурбоновуавтомату вдобавок к тем двум, что он снял, отдавая автомат Артему. Удивительнобыло, зачем челноку, за которого Артем принял Бурбона, потребовался такойвнушительный арсенал. Пять из найденных магазинов Артем аккуратно обернул втряпицу и убрал в свой рюкзак, а один вставил в укороченный Калашников. Оружие былов отличном состоянии, тщательно смазанное и ухоженное, оно отливало вороненойсталью и просто завораживало. Затвор двигался гладко и издавал в конце смачныйглухой щелчок, предохранитель переключался между режимами огня чуть туговато, ивсе это говорило о том, оно было практически новым. Рукоять удобно ложилась владонь, деревянная подкладка для левой руки под стволом была хорошоотполирована, и от всего этого автомата, небольшого по сравнению с тем, чтоАртему приходилось до сих пор пробовать, исходило какое-то ощущение надежности,оно вселяло в него спокойствие и уверенность в себе. Он сразу решил, что если иоставит себе что-нибудь из Бурбонова имущества, то это будет именно автомат.