– Nicht so schnell, bitte<Не такбыстро, пожалуйста (нем.) >

– Aha, sie hatdie Augen geffnet!<Ага,она открыла глаза (нем.) > Молодой худощавый мужчина в белом халате, ласковоулыбаясь, проговорил:

– So, wieheiben Sie?<Итак, как васзовут? (нем.) >

Я посмотрела на него:

– Где я?

– Sprechen sie deutsch?<Вы говоритепо-немецки? (нем.) >

Deutsch, на это познаний хватило. Ну надо же,врач говорит по-немецки! Я замотала головой и, как идиотка, стала тыкать себе вгрудь пальцем:

– Нет, нет, nicht franzusich!<Нет,французский! (нем.)>

Доктор удивленно вскинул брови, вышел изкомнаты и через несколько секунд вернулся вместе с молоденькой сестрой. Тазаговорил на ломаном французском:

– Вы иностранка?

– Где я?

– В больнице города Бремен.

– Где?

– В больнице города Бремен.

– А что, во Франции есть Бремен?Медсестра с жалостью посмотрела в сторону врача.

– Нет, Бремен в Германии.

– Я что, в Германии?

– Ну да, – терпеливо продолжаламедсестра, – в городе Бремен.

– А как я сюда попала?

– По "Скорой помощи". Привезлиполицейские. У вас вывих правой ноги, множественные ушибы и ссадины. Сообщите,пожалуйста, имя, фамилию и дату рождения.

– Можно позвонить в Париж? Хочу вызватьродственников.

Сестра обратилась к врачу, и какое-то времяони тарахтели и лаяли. В конце концов в палату торжественно внеслирадиотелефон. Плохо слушающимися пальцами я набрала номер, подошла Наталья.Услышав мой голос, она стала вопить что-то нечленораздельное, потом, наконец,догадалась позвать свободно владеющего немецким Аркадия.

Начались переговоры с доктором. Какой, однако,кошмар, когда не понимаешь ни слова. И до чего же ужасный язык: грубый, лающий,отрывистый, не то что мелодичный и ясный французский. С этими мыслями я отбылав царство Морфея.

Домашние примчались на следующее утро. Еще непринесли завтрак, а они уже тут как тут: Наталья, Аркадий и Оксанка, хорошохоть детей не взяли.

– Ты знаешь, что Жорж уже три дня ищеттебя по всей Франции? – заорал с порога сын. – Полиция поднята на ноги, а янасмотрелся на разнообразные обезображенные трупы.

– Каждого утопленника, хоть чуть похожегона тебя, совали нам под нос, – подхватила Наталья, – ума можно решиться. ТолькоОксанка на них спокойно смотрела.

– Мне это тоже не нравилось, – подхватилаэстафету Оксанка, – все время ожидала увидеть в прозекторской твою дурацкуюморду.

– Могли бы спросить о моем самочувствии,– обиделась я.

– Нет, это ты нам скажи, где была, –опять начал орать Аркадий, – каким образом попала в Германию? Что зачертовщина, ну погоди, вот отвезем домой и отдадим Жоржу, узнаешь где ракизимуют!

В палате сразу похолодало… Встречаться скомиссаром не хотелось. Скорей всего он начнет страшно ругаться. На всякийслучай, я откинулась на подушки и демонстративно застонала.

– Не прикидывайся, – улыбнулась Оксанка,– вывих – это не смертельно. К тому же колют обезболивающее, скорей всеuо утебя ничего и не болит. Лучше расскажи, где была?

– Не знаю, на чердаке.

– Где?

– На чердаке какого-то дома, я и неподозревала, что столько времени прошло, то-то ноги тряслись, небось не кормилиничем.

Домашние переглянулись.

– Пойдем, Кешка, я хочу поговорить сврачом, – сказала Оксана, и они двинулись в коридор.

Наталья устало вздохнула:

– Опять влезла в историю, любительницаприключений.

Через день я оказалась дома. Жорж приехалпосле обеда и попросил всех собраться в столовой. Заинтригованные Наталья иОксана, меланхоличный Дима, взбудораженные дети , невозмутимый Аркадий и полнаяраскаяния ваша покорная слуга уселись в кресла. Под ногами путались собаки.

– Ну, любовь моя, – сладким голосомпропел комиссар, – расскажи теперь, что же произошло.

Я пожала плечами:

– Не знаю, ей-богу, не знаю. СначалаКаролина Роуэн пригласила выпить кофе, а потом… бац, и я в Германии.

– Ах, Каролина, – протянул Жорж, – вотоно что. А ведь я просил, настаивал не вмешиваться, умолял не совать длинныйнос во все дыры. Но нет, как же, разве Даша успокоится! И вот результат:полиция не может задержать убийцу, потому что наша милая мадам помогла ейскрыться.

– Как это помогла убийце скрыться? Дажене знаю, кто прикончил Франциска Роуэна. Ну, виновата, хотела поговорить сКатрин, ну ездила в "3еленую хижину", ну обыскала комнату Селины,подумаешь!

Наталья остановила поток оправданий:

– Жорж, дорогой, расскажите все попорядку.

И комиссар начал повествование:

– История эта началась очень давно. Можносказать, в тот момент, когда Сюзанна Роуэн, измученная нищетой, решилась отдатьодного из сыновей на воспитание.

Несчастной мадам Роуэн доставались отпьяницы-мужа только синяки да шишки. Редкий день супруг не узюзюкивался добеспамятства. Когда-то Леон Роуэн, классный специалист и отличный столяр,великолепно зарабатывал. Но постепенно терял квалификацию, а с ней и заработок.Семья жила на грани нищеты. К тому же Сюзанна регулярно беременела. Правда, вседети умирали в младенчестве, то ли от голода, то ли от болезней. Чудом уцелелитолько двое: Франциск и Анри.

Когда братьям исполнился год, стало ясно, чтодвух мальчиков Роуэнам не прокормить. Дети росли здоровыми и, к большой досадеотца, не собирались умирать. Тогда Леон велел жене оставить одного сына, адругого куда-нибудь деть.

Робкая, забитая мужем Сюзанна побояласьвозражать. Анри получил новых маму и папу – Клер и Роже Леблан. Неизвестно, чтослучилось бы, если бы Франциск уехал к Лебланам, а Анри остался дома. Но этопустые гадания.

Жизнь потекла своим чередом. Для Франциска –нищая, полная невзгод, к счастью, когда он пошел в первый класс, Леонскончался, и мальчик остался с матерью.