– Но ведь и я не промах! Никто ничего не заподозрит,ручаюсь.

Он не хотел компрометировать ее, но еще больше себя. Пока онобдумывал все это, они оделись. Он вдруг подумал, что если он поедет туда, тосможет заехать к Вебстерам, в Александровскую долину. И может быть, вновьувидит Кристел. Это решило все, но он сдержанно сказал Элизабет:

– Я подумаю.

– Чудесно, я скажу маме, что ты приедешь. Как насчетавгуста?

– Элизабет! Я сказал, что подумаю.

Но она лишь улыбнулась, а он рассмеялся. Она неподражаема! Унее несколько своеобразная утонченность, но он не мог не признать, что у неевеликолепные ноги. Глядя, как она надевает чулки, он вновь потерял контроль надсобой. Только в четыре утра он привез ее домой к брату. Он чувствовал себясовершенно измученным, целуя ее и обещая позвонить.

В самолете во время полета в Калифорнию Спенсер смотрел виллюминатор. Он наконец согласился, после нескольких телефонных звонков отЭлизабет из Сан-Франциско. Она настаивала, говорила, что будет весело, приедутоба ее брата, много друзей. Не то чтобы Спенсер не хотел ехать, но он не знал,что будет там делать. В течение нескольких месяцев он чувствовал ее тонкоевлияние, нежно убеждающее его в том, что она говорила верно, там, на Палм-Бич,после Рождества, – что они отличная команда, и это лучшее, что может предложитьжизнь. Он еще не был полностью убежден в этом, но признавал, что они отличнопроводили время в постели, что редкая женщина сравнится с ней. Он пытался былоувлекаться всеми подряд, чтобы доказать себе, что она лучше, но не слышалмузыки и поэзии. Громы и молнии, как она это называла. Он встречал смертельнонаскучивших ему женщин, с которыми он не знал о чем говорить более получаса исчитавших, что Наполеон – это только десерт. Он устал от них, ни в ком не былоее огня. И лишь самолюбие его тешилось, если одна из них хотела его так жесильно, как Элизабет. Он знал ее больше года, и, надо сознаться, ему не было сней скучно. Он дал себе зарок не допускать никаких безумств в Калифорнии. Черезнеделю ему возвращаться, а он еще мечтал побывать в Буневилле у Бойда и Хирокои... может быть... совсем случайно встретить Кристел.

Он знал, что ей сейчас что-то около восемнадцати, ипредставлял, как она изменилась за два года, но, наверное, осталась такой жекрасивой, волшебной, необыкновенной. Он помнил, как она на него смотрела, вдуше у него все сжималось при этих воспоминаниях. Он знал, что Элизабетпосмеялась бы над ним, расскажи ей об этом. По сравнению с Элизабет Кристелбыла неискушенным ребенком. Сейчас она, должно быть, повзрослела. Ему оченьхотелось увидеть ее, несмотря на то что эту встречу трудно себе представить.

Самолет приземлился в Сан-Франциско, и Спенсер намеревалсявзять напрокат машину и ехать прямо к озеру. Элизабет говорила, что это в шестичасах езды от города, а он не хотел терять попусту время. У него было толькошесть дней. Он остановился у рекламного табло, чтобы выбрать машину, когдауслышал позади себя знакомый голос:

– Ищешь машину?

Он повернулся и увидел улыбающуюся Элизабет. На ней былибелые спортивного покроя брюки, красный свитер, нитка жемчуга, которую онаносила всегда, блестящие каштановые волосы тщательно уложены под маленькойсоломенной шляпкой, в ушах – крошечные бриллиантовые сережки, подаренныематерью. Он был тронут, что она приехала встречать его в аэропорт. У нее былвкус, и это ему тоже очень нравилось. Он внезапно попенял себе, что постоянносравнивает ее, взвешивает ее актив и пассив, «за» и «против». Все рациональноепретило ему. Всегда, всю жизнь он был романтиком. Но с Элизабет романтике небыло места. Об этом не могло быть и речи.

– Что ты здесь делаешь? – неловко спросил он, целуя ее,хотя это и так было понятно.

– Я приехала за тобой. Думаю, ты слишком устал, чтобывести машину. Как полет?

Ни тебе «я скучала», «я люблю тебя», но в конце концов оназдесь, и это кое-что значило.

– Спасибо, что приехала, Элизабет. – Он нежно посмотрелна нее своими синими глазами. – Как доехала?

– Я приехала в город вчера.

Она – сама практичность и организованность. Его этовосхищало. Они прошли через багажное отделение, и она подшучивала над ним, чтоон взял с собой дипломат.

– Это дало возможность чем-то заняться во время полета.

– Жаль, что ты не летел со мной, я бы нашла, чем тебязанять.

Это ему тоже в ней нравилось. Она была, выражаясь на местномюжном диалекте, девушка с огоньком.

– Кстати, ты взял принадлежности для гольфа?

– Нет, только теннисные ракетки. – Он засунул их вчемодан вместе с вещами.

– Да ладно, братья дадут тебе свои.

Откровенно говоря, он ненавидел гольф, но не хотел оскорбитьее чувства – все мужчины в ее семье играли в гольф.

– Еще мы собираемся послоняться по округе, а мамакатегорически настаивает на деревенских танцах и катании в повозках.

– Звучит весело. Как поездка в летний лагерь. При себеиметь футболку с вышитой эмблемой, бойскаутский нож и вещмешок.

– Ладно, заткнись. – Она чмокнула его в щеку, и онипошли к машине. Это была новая модель «шевроле». Они купили его специально длялетнего отдыха у озера. Она рассказала ему все семейные новости, о том, что Иэни Сара приехали вчера. Они были в прекрасном настроении и через две неделисобирались в Европу, к родителям Сары, на их ферму в Шотландии. Они ездили тудакаждый год. Элизабет говорила об этом с гордостью, ведь так шикарно – иметьлетнюю резиденцию. Спенсер положил чемодан на заднее сиденье и предложил вестимашину.

– Ты уверен, что не очень устал? – Она заботливопосмотрела на него, и он улыбнулся, почувствовав радость от того, что приехалсюда, несмотря на все свои сомнения.

Он, однако, не был готов к тому грандиозному зрелищу,которое представлял их летний дом: огромное каменное строение с прекраснойтерриторией и полдюжиной домиков для гостей. Эти так называемые домики былибольше, чем дома у иных людей.

Они прибыли за полночь, но дворецкий ожидал их с горячимшоколадом и сандвичами, которые Спенсер мгновенно уничтожил. Немного позжеподошли Иэн с Сарой и старший брат Элизабет, Грег. У всех было отличноенастроение после ночного купания в озере, которое, заверила Сара, было оченьхолодным. Завтра они собирались рыбачить и пригласили Спенсера с собой.

Жизнь протекала просто, счастливо, полная смеха и интересныхвстреч. Из Сан-Франциско приезжали гости, и в доме проходили великолепныеобеды, когда все собирались в огромной столовой и сидели за длинным столом.Элизабет чудесно выглядела при свете свечей, и Спенсер приятно проводил время вдолгих беседах с ее отцом. Он даже играл с ним в гольф, беспрестанно извиняясьза плохую игру. Но судья Барклай, казалось, не обращал внимания, ему нравилосьбеседовать со Спенсером, он считал, что его дочь сделала хороший выбор. ДляСпенсера неделя окончилась неожиданно быстро. Он намеревался уехать на деньпозже, ему очень не хотелось возвращаться в Нью-Йорк, в адвокатскую контору.