– Выносите, что встали? – тихо сказал Кротов санитарам.

– Мы развелись восемь лет назад, – продолжала Лена, уже сидяна кухне напротив Миши Сичкина, который торопливо писал под ее диктовку, – еготеперешнего адреса я не знаю. После нашего развода у него сменилось две или трисемьи.

– Вы с ним встречались после развода? – спросил Сичкин.

– Да. Лет пять назад он принес несколько своих рассказов комне в редакцию. Но я ни одного из них не опубликовала..

– Из личных соображений? Были обижены на него после развода?

– Что вы, – мягко улыбнулась Лена, – мы расстались мирно.Просто рассказы были слабые. Потом мы встретились летом этого года наконференции в Канаде, совсем случайно. А сегодня утром он позвонил мне сюда ипопросил о встрече, хотел, чтобы я вышла к нему в маленький дворик, здесьнеподалеку. Я сказала, что приду, но идти не собиралась. Просто согласилась,чтобы не продолжать разговор.

– В котором часу это было?

– Не знаю. Я не посмотрела на часы. Звонок меня разбудил, ябыла сонная.

– Потом вы опять легли спать?

– Да. Но заснуть не смогла и пошла в ванную. Ну а потом – яуже рассказывала, что было потом.

– Елена Николаевна, можно немного конкретнее: почему вы, несобираясь идти, сказали, что придете, и почему не хотели встречаться сБубенцовым?

– После нашей встречи в Канаде этим летом он какое-то времяпытался возобновить со мной отношения. Мне этого не хотелось. Мы былисовершенно чужими людьми, к тому же я узнала, что у него жена и маленький сын.

– Он скрывал это от вас?

– Да.

– Вы выясняли это специально или узнали случайно?

– Совершенно случайно. Я ничего про него специально неузнавала, мне это было неинтересно.

– И тем не менее это повлияло на ваш отказ продолжатьотношения?

– А как вы думаете? Конечно, повлияло.

– И все-таки, почему вы не сказали ему по телефону, что непридете?

– Месяца три назад я пыталась объяснить ему, что не хочу сним встречаться. Слов он не понял. Я решила, что поступок поймет. Пообещать ине прийти – это, конечно, нехорошо, но убедительно.

– Как вам кажется, он тяжело переживал ваш отказ продолжатьотношения?

– Юрий всегда пользовался потрясающим успехом у женщин. Онпривык, что все от него без ума. Мой отказ ударил по его самолюбию.

– Когда вы были женаты, он ревновал вас к кому-нибудь?

– Ко всем подряд.

– Вы давали ему поводы?

– Нет. Я ему не изменяла. Он мне – да.

– Как он выражал свою ревность?

– Очень красноречиво.

– То есть?

– Бранился, устраивал сцены.

– Он не пытался вас ударить, не грозил убить?

– Вы клоните к тому, что Бубенцов пытался застрелить меня изревности? Простите, но, мне кажется, вы ошибаетесь. Дон Жуан и Отелло сглушителем в одном лице – это слишком литературно.

– Елена Николаевна, давайте пока оставим литературныеаналогии. Вы не ответили на мой вопрос.

– Хорошо. Я отвечу. Ударить он меня пытался пару раз. Одинраз ударил-таки, после чего я ушла. Но убить не грозил никогда.

– Значит, инициатором развода были вы?

– В общем, да. Но Юрий сделал все возможное, чтобы у менятакая инициатива возникла..

– Он пытался вас вернуть?

– Нет. У него был роман с какой-то манекенщицей.

– Но при этом он устраивал вам сцены ревности? А говорили,что мирно расстались.

– Как ни странно, да. Он не считал, что, ударив, обиделменя. Для него это было в порядке вещей. А я считала, что обижаться надо толькона себя – ведь могла уйти и раньше. Мы расстались мирно в том смысле, что,перестав быть мужем и женой, не сделались врагами.

Кротов слушал все это молча и думал о том, что сам бы он несмог задать Лене вопросы, которые задавал Сичкин. Между тем они, конечно, былинеобходимы. В то, что Бубенцов пытался застрелить Лену из ревности, он не верилни секунды. Но версия, стремительно обрастая подробностями, становилась всевесомей. Легко можно было предположить, что на квартире у Лены побывал именноБубенцов, прихватил ключи, телефонную книжку и фотографию, которую нашли вкармане его куртки. Потом зашел еще раз и оставил страшную картинку. Были ещекассеты. Однако из разговора с практиканткой можно лишь сделать вывод о простоймедицинской халатности, а доктор Курочкин своих слов уже не подтвердит.Личность Зои Генриховны, конечно, будет идентифицирована, но к данному делупривязать это невозможно. Остается только некто третий, вошедший в квартирувслед за Бубенцовым и выстреливший ему в затылок. Кто бы он ни был, Кротовухотелось сказать ему большое спасибо – не только за то, что спас Лене жизнь, нои за то, что фактом своего существования опровергал тупиковую версию.Предположить, что некий тайный воздыхатель, неизвестный даже самой Лене,заранее предвидел намерения ревнивца Бубенцова, следил за ним, дал войти вквартиру и пристрелил в самый последний момент, – это было уже слишком.

И все-таки представить, что бывший муж, пусть даже мерзавеци бабник, согласится прийти к бывшей жене в качестве наемного убийцы, Кротовубыло пока сложно. Если только этим он не пытался спасти свою жизнь…

Вконец измотанную Лену Кротов отвез к себе домой. Он решил,что оставшиеся до отлета в Нью-Йорк три дня ей лучше пожить у него. Она ,невозражала, согласилась с благодарностью. Пиню взяли с собой. Квартиру ЗоиГенриховны опечатали. Оперативная группа отправилась во дворик, о которомговорила Лена.

В воскресенье утром Зотова решила зайти в больницу,посмотреть, как дела в отделении.

– Там больная в послеоперационном скандалит – сообщиладежурная докторша, – требует выписать ее, говорит, в суд подаст на нашубольницу. Глушко ее фамилия.

– Хорошо, я зайду, разберусь, – пообещала Зотова.

Войдя в послеоперационный бокс, она увидела, что Глушколежит неподвижно, уставившись в потолок.

– Добрый день, Лидочка! Как мы себя чувствуем? – Зотовапридвинула стул к койке и села.

– Я вам не Лидочка. Что вы сделали с моим ребенком?