– Ox, Cepera, – тяжело вздохнул Казаков, – я понимаю, у тебялюбовь: ты ходишь с сияющими глазами и с идиотически-счастливой физиономией. Новедь тебе сорок лет, ты подполковник МВД, у тебя высшее юридическоеобразование. Неужели ты не понимаешь, что вся эта история с похитителяминеродившихся младенцев бред. Я ведь после твоего звонка консультировался соспециалистом из Минздрава. Он мне популярно все объяснил. В Лесногорскойбольнице действительно работает экспериментальная лаборатория. Она существуетуже три года и к беременным женщинам отношения не имеет. Никакая мафия за твоейзазнобой не гоняется. А убийство, вернее, покушение на убийство – чистаябытовуха. Ревность. Где ты видел, чтобы киллер таскал с собой в карманефотографию жертвы? Сейчас я тебе вкратце обрисую предварительную версию, а ты мневозражай.

– Чью версию? – усмехнувшись, спросил Кротов.

– Генеральскую. Так вот. Убитый Бубенцов узнает о романесвоей бывшей жены.

– Они развелись восемь лет назад, – напомнил Кротов, – унего потом две семьи сменилось.

– Но последний раз встречались три месяца назад, и он хотелвозобновить с ней отношения. Может, он всю жизнь ее одну и любил, а она егопослала подальше. Он звонит, назначает ей встречу, просит прийти в тихийбезлюдный дворик, где произошло их последнее объяснение. Там капитальныйремонт, народу ни души. В состоянии аффекта он стреляет в другую женщину,которая случайно зашла во двор и имела несчастье быть похожей на Полянскую,особенно издали, в темных очках. Убитая падает, очки слетают. Обнаружив ошибку,он кое-как прячет труп, несется в квартиру, где объект его страданийпреспокойно принимает душ. А в самый решающий момент входишь ты и успеваешьпальнуть на секунду раньше. Ты поступил совершенно правильно: спас жизньженщине и ребенку, застрелил убийцу. И тогда вполне естественно, что Полянскаякак бы не помнит, кто ее так заботливо вытаскивал из душа и укладывал впостельку. Она, конечно, не выдаст тебя. Между прочим, обморок, который, по еесловам, с ней случился, не может продолжаться более трех минут. Так чтопокушение на твою зазнобу – чистая бытовуха.

Кротов сидел молча и слушал Казакова спокойно. Он еще всамом начале разговора поставил перед собой задачу – спокойно слушать.

– Ну, возражай мне, что ты молчишь? – Казаков нервно крутилсигарету. Многие годы он курил только «Яву», и даже когда Москва наводниласьимпортными сигаретами всех марок, своей привычке не изменил. Покупал «Яву»блоками, раскладывал по батареям распечатанные пачки, долго сушил…

– Не буду, – сказал Кротов, – не буду я тебе возражать. Тысам прекрасно понимаешь, что вся эта версия про Отелло с глушителем и отмычками– чушь собачья. И что Полянская – не сумасшедшая, тоже догадываешься, хотяникогда ее не видел. Кстати, с кем именно ты консультировался? Не с Бурякомслучайно?

Казаков кивнул.

– Врет твой Буряк! И ты сам это чувствуешь, – закончилКротов.

– Ну, чувствую, и что? – Казаков наконец закурил почтивыпотрошенную «явину». – Ты лучше спроси меня о другом: зачем тебе, СергеюКротову, понадобилась вся эта инсценировка с третьим неизвестным, если в твоихдействиях, продиктованных крайней необходимостью и совершенно понятных, не былосостава преступления? Куда делось оружие, из которого ты стрелял? Или – как могБубенцов обознаться, даже в состоянии аффекта, если до смерти любил твоюПолянскую? Как он мог ее с кем-то перепутать?! В общем, вопросов масса, а витоге получается тухлый «висяк».

Кротов встал.

– Я могу идти, товарищ полковник? Меня как – только от этогодела отстранили или от всех сразу?

– Ладно, Серега, брось. Ты на меня-то бочку не кати. Нам стобой еще к генералу на ковер… В общем, так. Ты сейчас берешь неделю в счетсвоего законного отпуска. Тебе надо заняться здоровьем и нервами твоейПолянской и многими другими неотложными домашними делами. Если что – звони,буду держать тебя в курсе. Но не забывай, ты будешь заниматься своими частнымиделами. А я чем могу, помогу.

Полностью противореча своим привычкам, Казаков встал ипроводил своего заместителя до двери кабинета.

– Слушай, Серега, а этот ребенок – твой или нет?

– Мой, – ответил Кротов и вышел.

* * *

Лаборантка Любочка, которой Кротов отдал на экспертизу банкус прозрачной жидкостью и преподнес в качестве аванса за срочность коробкуконфет «Рафаэлло», пила в углу лаборатории кофе с этими самыми конфетами.

– Спешу вас обрадовать, Сергей Сергеевич! – улыбнулась она.– В этой банке жидкость, по своему составу напоминающая – знаете что?Околоплодные воды! Это фантастика – наполнить околоплодными водами банку длякапельницы! Кофейку хотите?

– Не откажусь, спасибо. – Кротов придвинул стул и сел. –Могу еще добавить, что в жидкости этой находился скорее всего живой плод. Вамсахару сколько?

– Два куска, – машинально ответил Кротов. – Разве это тожеможно определить?

– Нельзя сказать с абсолютной точностью, был ли плодздоровым, но что он был живой – это стопроцентно. При мертвом плоде водысодержат примеси мекония, мутные, бывают зеленоватого или коричневатого цвета.А эти – чистенькие.

Кротов закурил. Любочка аккуратно вытянула сигарету из егопачки. Он щелкнул зажигалкой.

– Извини, забыл тебе предложить.

– Ничего. Еще налить кофе?

– А давай! – весело согласился Кротов. – Теперь скажи мне,эти околоплодные воды могут быть ядом или чем-то в таком роде?

– Ну что вы! Совершенно безобидная жидкость.

– Но ведь они в банке для капельницы. Что будет, если ихввести внутривенно?

– Насколько мне известно, такого никто никогда не делал. Нотеоретически это смерть. Эмболия околоплодными водами. При вскрытии поставилибы именно такой диагноз. Патология крайне редкая, но бывает ведь. – Любочкаглубоко затянулась. – Жидкость в капельницу можно ввести только шприцем. Банкапрактически герметична, обычно протыкают иглой. Да, очень интересно… Я бысказала, чисто медицинское убийство. Причем убить так можно только женщину впослеродовом периоде и только в условиях больницы. Тогда ничего невозможнобудет даже заподозрить…

– Ты пальчики сняла?

– Обижаете, Сергей Сергеевич!

– Спасибо тебе, Любочка. Ты эти пальчики сохрани. Арезультаты экспертизы оформляй по всем правилам. С меня еще коробка «Рафаэлло».

– И в какой же это больнице есть врачи такиеизобретательные? – улыбаясь, спросила Любочка. – Узнать бы, чтоб туда непопасть случайно.