— Он — отличный парень! — заметил Марк, когда,слегка пошатываясь, они с Джимми брели по дорожке, возвращаясь к себе.

— Очень интересный человек, — согласился Джимми,бережно поддерживая друга под локоть. Он был уверен, что завтра утром их ждетпо меньшей мере головная боль, однако думать об этом сейчас ему не хотелось.Укрытый светлыми сумерками сад мягко покачивался в легкой дымке, и на сердце уДжимми было на удивление легко и спокойно. Они расстались у гостевого крыла.Марк, крепко держась за перила, поднялся на крыльцо и исчез за дверью, а Джиммипобрел по дорожке, которая вела к флигелю. Куп в это время сидел в библиотеке и,потягивая из высокого стакана двенадцатилетний португальский портвейн, улыбалсясвоим мыслям. Он был доволен вечером, хотя и провел его не совсем так, какрассчитывал. Купу было жаль, что Алекс рано уехала, но его гости оказалисьочень приятными парнями, с которыми можно было отлично поболтать. Что жекасалось взрыва мангала и приезда пожарной бригады, то эти два события придаливечеру необходимую пикантность и сделали его поистине из ряда вон выходящим.

Только около полуночи у Алекс появилась возможность ненадолгозаскочить в свой кабинет, чтобы проглотить чашку кофе. Она была уверена, чтозвонить Купу уже поздно, и, хотя искушение было довольно сильным, Алекссправилась с собой. Вечер, который она провела в «Версале», не шел у нее изголовы. Он оказался совсем не таким, как она ожидала, однако думать о нем,анализировать у Алекс просто не было времени. Младенец-гидроцефал доставилвсему отделению интенсивной терапии много хлопот, но теперь главные трудностибыли позади. Состояние одного из двух недоношенных детей тожестабилизировалось, однако из-за смерти третьего малыша настроение у всех былонерадостное. Интересно, спрашивала себя Алекс, сумеет она когда-нибудьпривыкнуть к детским смертям? И сама же отвечала себе: «Вряд ли!» — хотя ипонимала, что без этого ее профессия просто невозможна.

Лишь поздно ночью, лежа на узкой кушетке в своем кабинете,Алекс вспомнила о Купе и задумалась, могли бы их отношения стать по-настоящемусерьезными. Ей трудно было понять, что он за человек на самом деле, чтоскрывается за его обаянием, юмором, смешными историями, которые он рассказывал.Все это могло быть просто фасадом, скрывавшим внутреннюю пустоту, но верить вэто Алекс не хотелось. Оставался только один способ избавиться от сомнений —узнать все доподлинно.

Алекс сознавала, конечно, что Куп намного старше ее, но онказался ей человеком настолько необычным, что разница в возрасте ее не пугала.В нем было что-то, что заставляло ее пренебречь опасностями, которые могпринести их возможный роман. Он словно загипнотизировал ее, и, хотя Алекспыталась убедить себя в том, что встречаться с ним было бы скорее всегонеразумно, ничего не получалось.

Она знала, что Куп — суперзвезда кино, что за свою жизнь онимел дело с десятками, может быть, даже с сотнями женщин, но, несмотря на это,ее по-прежнему тянуло к нему точно магнитом. Единственное, о чем Алекс могладумать, это о том, как он красив, привлекателен, интересен. И сила егопритяжения в конце концов преодолела доводы здравого смысла. Алекс попалась.Уже засыпая, она слышала в мозгу неясный ропот голосов, которые продолжалитвердить ей об опасности, но она, по крайней мере пока, решила не обращать наних внимания.

Марк спал глубоким сном крепко выпившего человека, когдазазвонил телефон. Все же он открыл глаза почти сразу, но решил, что звонок емуприснился. Сразу же навалилась головная боль, и, застонав, Марк прикрыл веки.Он уже снова впал в дремоту, когда телефон зазвонил снова.

Разлепив веки, Марк первым делом посмотрел на часы.

Было четыре часа утра. За окном только-только начиналосветать. Перевернувшись на живот, Марк негромко выругался. Телефон все звонил.Господи, кто бы это мог быть?

Превозмогая головную боль, он потянулся к аппарату, снялтрубку и снова откинулся на подушки. Глаза он предпочитал держать закрытыми —так меньше болела голова и полутемная комната почти не кружилась.

— Алло? — Голос его звучал хрипло. Во рту былосухо, язык повиновался с трудом. — Кто говорит?

Потом он услышал в трубке чей-то плач.

— Кто это? — Марк уже решил, что кто-то ошибсяномером, и хотел положить трубку, но внезапно его глаза сами собой широкооткрылись. Каким-то шестым чувством он понял, что звонит Джессика.

— Джесс, это ты? Что случилось?! — с тревогойспросил Марк, садясь на кровати. Он решил, что с Дженнет или Джейсономслучилось что-то страшное, а Джесс все плакала и никак не могла успокоиться иобъяснить, в чем дело. Она была безутешна, словно ее постигло настоящее горе, иМарк вспомнил: примерно так же маленькая Джессика плакала, когда умерла ихсобака.

— Что случилось, Джесс?! Скажи же мне! — в паникевоскликнул он.

— Мама… она… — Джессика снова разрыдалась.

— Она не заболела? Может, она попала в аварию? —Марк тряхнул головой и поморщился. Голова гудела, впрочем, тошнота иголовокружение почти прошли, побежденные резким выбросом в кровь адреналина.Страх парализовал его. Что, если Дженнет мертва? При мысли об этом Марк едва незарыдал сам. Он продолжал любить свою жену даже после того, как она ушла отнего, и если бы с ней что-то случилось, он всю жизнь винил бы в этом себя.

— Мама… — повторяла Джессика срывающимсяголосом. — У нее есть… друг! Она познакомила нас с ним вчера вечером. Егозовут Эдам, и он — настоящий подонок.

Марк быстро подсчитал, что в Нью-Йорке сейчас — семь часовутра, следовательно, Джессика бросилась звонить ему, как только проснулась.

— Я уверен, что это не так, дорогая, — сказал он,стараясь быть справедливым, хотя в глубине души Марк был очень доволен, чтомистер Джойс не понравился его детям. Сам Марк ненавидел Эдама всем сердцем,хотя никогда с ним не встречался и не разговаривал. Он разрушил их семью, отнялу него Дженнет и детей; такой человек просто не мог не быть подонком, и теперьМарк испытывал странное удовольствие от того, что его дочь считала так же.

— Меня от него просто тошнит, па! Он пытается казатьсякрутым и приказывает маме, как будто она его собственность. Мама сказала, чтоони познакомились всего пару недель назад, но я ей не верю. Я знаю — она врет!Эдам сам заговорил с ней о каких-то делах, которые у них были еще в прошлом году,а мама притворилась, будто не понимает, о чем идет речь. Как ты думаешь, можетбыть, это из-за него мы переехали в Нью-Йорк?

Она ждала ответа, а Марк не знал, что ей сказать. Джессика,несомненно, была потрясена тем, что произошло. Марк знал, что рано или поздновсе откроется; они не должны были обманывать детей, но Дженнет убедила его, чтотак будет лучше, и он позволил ей поступить по-своему. И вот теперь Джессика иДжейсон узнали правду. Интересно, что теперь предпримет Дженнет? Судя погорьким рыданиям, которые то и дело прерывали речь Джессики, потрясение девочкибыло глубоким и болезненным.