После одного из очередных изгибов следа где-то в стороне,справа, раздалось тихое ржание.

— Прошу прощения, — сказал я. — Заказдоставлен.

Я покинул след и вступил в рощу деревьев с овальнымилистьями. Спереди доносились фырканье и топот, и по тенистым дорожкам яотправился на звук.

— Подожди! — позвал Люк. — Нам не следуетразделяться.

Но лес оказался настолько густым, что было непросто проехатьздесь верхом, а потому я лишь завопил:

— Не беспокойтесь! — и нырнул в чащу.

…И, разумеется, он был там.

Полностью оседланный и взнузданный, вожжи запутаны в густойлистве… Он ругался по-лошадиному, мотая головой из стороны в сторону и стучаоземь копытами. Я замер, разглядывая его.

Может сложиться впечатление, что я скорее предпочел бынатянуть пару «адидасов» и трусцой побежать сквозь Тень, нежели нестись верхомна скотине, у которой ум за разум заходит от выпавших на ее долю перемен. Или,допустим, ехать на велосипеде. Или скакать на палочке.

Нельзя сказать, что впечатление неверное. Не то чтобы я незнал, как обращаться с этими животными, но особой нежности ним никогда непитал. С другой стороны, я никогда не имел дела с чудесными лошадьми, такими,как Джулианов Моргенштерн, папина Звезда или Бенедиктов Глемденнинг, которые всмысле продолжительности жизни, силы и выносливости в сравнении с обычнымисмертными конями примерно то же, что жители Амбера — в сравнении с жителямибольшинства Теней.

Я огляделся, но поверженного всадника не обнаружил…

— Мерлин! — донесся оклик Люка, но мое вниманиебыло сосредоточено на объекте поближе.

Не желая усиливать беспокойство лошади, я приближалсямедленно.

— С тобой все в порядке?

Я заказывал просто коня — чтобы не отстать от своихстпутников. Сгодилась бы любая старая кляча, жрущая сено. А вместо этогополучил прекрасного скакуна с черными и оранжевыми полосами, будто у тигра,очень похожего на черно-красного Глемденнинга. Я понятия не имел, откуда взялсяжеребец Бенедикта, — и хорошо, пусть его происхождение останется тайной.

— Мерль! Что-то не так?

Мне не хотелось орать и пугать бедное животное. Я осторожноположил руку ему на шею.

— Все в порядке… Ты мне нравишься. Я тебя отвяжу, и мыбудем друзьями, договорились.

Какое-то время я распутывал поводья, другой рукой массируяконю шею. Когда я освободил его, он не отпрянул, но, казалось, продолжализучать меня.

— Пойдем, — сказал я, подбирая поводья, — вонтуда.

Беседуя, я тем же путем повел жеребца обратно. И пока мывыбирались, я вдруг сообразил, что он и вправду мне по душе.

Тут навстречу выскочил Люк с кинжалом.

— Боже правый! — воскликнул он. —Неудивительно, что ты так задержался. Ты его раскрашивал!

— А, нравится?

— Если когда-нибудь захочешь от него избавиться, я дамтебе хорошую цену.

— Не думаю, что по своей воле с ним расстанусь.

— Как его зовут?

— Тигр, — ответил я, не задумываясь.

Мы направились к следу, и даже Далт уставился на моегоскакуна с чем-то подобным восхищению. Найда протянула руку и погладилачерно-оранжевую гриву.

— Теперь есть шанс прибыть вовремя, — сказалаона. — Если мы поторопимся.

Я влез в седло и направил Тигра по черному следу. Я ожидалкаких-нибудь взбрыкиваний, так как помнил отцовские рассказы об устрашающемвоздействии тропы на животных. Но, похоже, ничто моего коня не беспокоило, и яперевел дух.

— Вовремя для чего? — спросил я, как только мывыстроились в боевом порядке: Люк во главе, Далт справа за ним, Найда слева оттропы и я чуть позади, справа от нее.

— Не могу утверждать наверняка, — ответилаНайда, — потому что сестра все еще одурманена. И все же я знаю, что онабольше не движется, и у меня сложилось впечатление, будто ее похитители нашлиубежище в башне, где черный след гораздо шире.

— Гм-м, — произнес я. — Ты, случаем, незаметила скорость изменения ширины следа на единицу пройденного расстояния?

— Я изучала гуманитарные науки, — с улыбкойзаметила она. — Помнишь?

Затем Найда внезапно повернулась и устремила взор в сторонуЛюка. Он по-прежнему опережал нас на корпус, глядя прямо перед собой… хотямгновением раньше явно посматривал через плечо.

— Черт тебя возьми! — тихо воскликнуладевушка. — Эта поездка с вами обоими заставила меня вспомнить о коллежде.Я и говорить-то начала…

— По-английски, — подсказал я.

— Я произнесла это по-английски?

— Да.

— Черт! Одергивай меня, если снова заметишь, хорошо?

— Разумеется, — согласился я. — Похоже,что-то там было для тебя приятное, несмотря на работу, взваленную Дарой.Полагаю, ты единственная ти'ига с ученой степенью Беркли.

— Да, приятное было… Да что говорить — я получалаудовольствие, хотя и не могла разобраться, кто из вас кто. То былисчастливейшие дни моей жизни — с тобой и с Люком, там, в Беркли. Много лет япыталась выведать имена ваших матерей, дабы понять, кого мне надлежит защищать.Но оба вы были так чертовски осторожны!..

Я пожал плечами:

— Это в крови… В свою очередь, я наслаждался обществомВинты Бейли — и ценил твою защиту.

— Как я страдала, когда Люк начал ежегодные покушенияна твою жизнь! Окажись он сыном Дары, которого требовалось защищать, это неимело бы никакого значения. Но — имело. Я уже полюбила вас обоих. Все, что ямогла сказать, это то, что в вас течет кровь Амбера. Мне не хотелось вредить ниодному из вас. Тяжелей всего было, когда ты пропал, и я пришла к выводу, чтоЛюк заманил тебя в горы Нью-Мексико, чтобы убить. Тогда я уже очень сильноподозревала, что ты именно тот, кого мне надлежит охранять. Я была влюблена вЛюка, я влезла в шкуру Дана Мартинеса, и я не расставалась с пистолетом. Яследовала за вами повсюду, где только можно, зная, что если Люк попытаетсянавредить тебе, то чары, во власти которых я находилась, заставят меняпристрелить любимого человека.

— Однако ты выстрелила первой. Мы просто стояли,беседуя, на обочине. Люк выстрелил в ответ, защищаясь.