— В жизни не бывал в Чикаго, — сказал Майкл.

Эдна расхохоталась и никак не могла остановиться.

— Ну, вы, банкроты, уведите меня отсюда.

— Из-за чего был скандал? — спросил я Эдну. Мы шли черезплощадь в кафе Суисо. Билл исчез.

— Я не знаю, как это вышло, но кто-то позвал полицию, чтобывывести Майкла из задней комнаты, где танцуют. Там были какие-то люди, которыевстречались с Майклом в Каннах. А что такое с Майклом?

— Он, вероятно, должен им, — сказал я. — Люди обычносердятся на это.

На площади, перед билетными кассами, дожидались две очереди.Люди сидели на стульях или просто на земле, завернувшись в одеяла и старыегазеты. Они заняли очередь, чтобы утром, когда откроются кассы, купить билетына бой быков. Тучи расходились, светила луна. Многие в очереди спали.

Не успели мы занять столик на террасе кафе Суисо и заказатьфундадору, как появился Роберт Кон.

— Где Брет? — спросил он.

— Не знаю.

— Она была с вами.

— Она, должно быть, пошла спать.

— Нет.

— Я не знаю, где она.

Лицо его в электрическом свете было изжелта-бледно. Он несадился.

— Скажите мне, где она.

— Сядьте, — сказал я. — Я не знаю, где она.

— Вы лжете!

— Отстаньте.

— Скажите мне, где Брет.

— Ничего я вам не скажу.

— Вы знаете, где она.

— Если бы и знал, вам не сказал бы.

— Да подите вы к черту, Кон! — крикнул Майкл через стол. —Брет сбежала с мальчишкой матадором. У них сейчас медовый месяц.

— Замолчите!

— Да подите вы к черту, — томно протянул Майкл.

— Это правда? — Кон повернулся ко мне.

— Подите к черту!

— Она была с вами. Это правда?

— Подите к черту!

— Я заставлю вас сказать, — он шагнул вперед, — сводникпроклятый!

Я замахнулся на него, но он успел увернуться от удара. Явидел, как лицо его отклонилось в сторону под электрическим фонарем. Потом онударил меня, и я сел на тротуар. Когда я начал подниматься на ноги, он еще двараза ударил меня. Я упал навзничь под один из столиков. Я хотел встать, нопочувствовал, что у меня нет ног. Я знал, что должен подняться и ударить его.Майкл помог мне встать. Кто-то вылил мне на голову графин воды. Майкл поддерживалменя, и я заметил, что сижу на стуле. Майкл тер мне уши.

— Я думал, из вас дух вон, — сказал Майкл.

— А где же, черт возьми, были вы?

— Да здесь же.

— Не пожелали вмешиваться?

— Он и Майкла сшиб с ног, — сказала Эдна.

— Но я мог бы встать, — сказал Майкл. — Я просто так лежал.

— Скажите, так бывает каждый вечер на ваших фиестах? —спросила Эдна. — Кажется, это был мистер Кон?

— Уже все прошло, — сказал я. — Голова только немногокружится.

Около нас стояло несколько официантов, а кругом собраласьтолпа.

— Vaya, — сказал Майкл. — Ступайте отсюда. Уходите.

Официанты заставили толпу разойтись.

— На это стоило посмотреть, — сказала Эдна. — Он настоящийбоксер.

— Он боксер и есть.

— Жалко, что Билла здесь не было, — сказала Эдна. — Хотелосьбы мне посмотреть, как Билл свалился бы. Мне всегда хотелось посмотреть, какБилла сшибут с ног. Он такой длинный.

— Я все ждал, что он ударит официанта, — сказал Майкл, — иего арестуют. Очень был бы рад, если бы мистера Роберта Кона засадили в тюрьму.

— Ну вот еще, — сказал я.

— Что вы, — сказала Эдна. — Вы шутите?

— Нет, не шучу, — сказал Майкл. — Я не из тех, кто любит,чтобы их били. Я даже ни в какие игры не играю.

Майкл выпил рюмку фундадору.

— Я, знаете, и охоты никогда не любил. Всегда можетслучиться, что тебя придавит лошадь. Как вы себя чувствуете, Джейк?

— Хорошо.

— Вы мне нравитесь, — сказала Эдна Майклу. — Вы правдабанкрот?

— Я отчаянный банкрот, — сказал Майкл. — Я всем на свете должен.Неужели у вас нет долгов?

— Куча.

— Я всем на свете должен, — сказал Майкл. — Я сегодня занялсто песет у Монтойи.

— Неправда, — сказал я.

— Я отдам ему, — сказал Майкл. — Я всегда всем отдаю.

— Оттого вы и банкрот, да? — сказала Эдна.

Я встал. Голоса их доходили до меня откуда-то оченьиздалека. Все казалось каким-то скверным фарсом.

— Я пойду в отель, — сказал я. Потом я услышал, что ониговорят обо мне.

— А он дойдет один? — спросила Эдна.

— Лучше проводим его.

— Я дойду, — сказал я. — Не ходите со мной. Мы еще увидимся.

Я пошел прочь от кафе. Они остались за столиком. Я оглянулсяна них и на пустые столы. За одним из столиков сидел официант, подперев головуруками.

Когда я шел через площадь к отелю, все выглядело иначе ипо-новому. Никогда я не видел этих деревьев. Никогда не видел шестов с флагами,не видел фасада театра. Все изменилось. Такое чувство у меня уже было однажды,когда я возвращался домой с загородного футбольного поля. Я нес чемодан с моимспортивным снаряжением и шел по дороге от вокзала к городу, в котором жил всюжизнь, и все было по-новому. В садах сгребали сухие листья и жгли их наобочине, и я остановился и долго смотрел. Все было непривычно. Потом я пошелдальше, и мне казалось, что ноги мои где-то далеко и что все предметыприближаются ко мне издалека, и я слышал, как ноги мои шагают где-то на большомрасстоянии от меня. В самом начале игры меня ударили каблуком по голове. Воттак же я сейчас переходил площадь. Так же поднимался по лестнице отеля. На то,чтобы подняться по лестнице, потребовалось много времени, и мне казалось, что вруке у меня чемодан. В моей комнате горел свет. Билл вышел ко мне в коридор.

— Послушай, — сказал он, — поднимись и зайди к Кону. С нимчто-то стряслось, и он спрашивал тебя.

— Ну его к черту.

— Ступай. Ступай, зайди к нему.