– Объясните мне это, – потребовала она и отступила вожидании ответа.

– Готов поспорить, еще одна записка, – саркастическипротянул он с подчеркнутой медлительностью, вспоминая, каким дураком она еговыставила тогда в оранжерее.

Элизабет остановилась у стола, в твердом намерении стоятьтак до тех пор, пока не получит объяснений, – но не потому, что его объяснение,каким бы оно ни было, могло заставить ее остаться. Когда стало ясно, что он несобирается читать письмо, она в ярости повернулась к Джейку, который испытывалгорькое разочарование, видя, что Ян отсылает женщин, которых наверняка можнобыло бы уговорить готовить им пищу.

– Заставьте его прочитать его вслух! – приказала онаподпрыгнувшему от неожиданности Джейку.

– Слушай, Ян, – сказал Джейк, думая о своем пустом животе ио том, какая безрадостная жизнь его ожидает в случае, если эти женщины уйдут, –ну почему бы тебе не прочитать письмо, раз уж леди так просит?

Видя, что Ян проигнорировал и это обращение, Элизабетпотеряла над собой контроль. Не думая, что делает, она нагнулась над столом исхватила лежащий на нем пистолет, взвела курок и навела пистолет на широкуюгрудь Яна Торнтона.

– Читайте письмо!

Джейк, все еще думая о том, чего бы поесть, поднял рукивверх, будто пистолет был наведен на него.

– Ян, это могло быть какое-то недоразумение, знаешь, и,по-моему, нехорошо вести себя так грубо с этими женщинами. Ну почему бы тебе непрочитать его, а потом мы все сядем и хорошенько, – он многозначительнонаклонил голову в сторону мешка с провизией, – поужинаем.

– Я не собираюсь читать его, – отрезал Ян. – В прошлый раз,когда я прочитал записку от леди Кэмерон и встретился с ней в оранжерее, за всесвои хлопоты я получил пулю в руку.

– У вас хватает наглости заявлять, что это я пригласила васв оранжерею? – в бешенстве выкрикнула Элизабет. С усталым вздохом Ян произнес:

– Вы, похоже, собрались разыграть здесь челтенхэмскую трагедию,так давайте наконец разберемся и покончим с этой историей, прежде чем выуедете.

– Так вы отрицаете, что посылали мне записку? – спросилаона.

– Конечно, отрицаю!

– В таком случае что же вы делали в оранжерее? – выпалилаона.

– Я пришел, потому что получил от вас ту безграмотнуюзаписку, – скучающим оскорбительным тоном ответил он. – Можно вам посоветоватьвпредь уделять меньше внимания сценическому искусству, а потратить его хотя бына улучшение почерка? – его взгляд упал на пистолет. – Положите пистолет, покане поранились.

Дрожащей рукой Элизабет подняла пистолет еще выше.

– Вы оскорбляете и унижаете меня всякий раз, как мы с вамивстречаемся. Если бы здесь был мой брат, он бы вызвал вас на дуэль! Нопоскольку его здесь нет, – продолжила она, совсем потеряв голову, – я самапотребую от вас извинений. Если бы я была мужчиной, то имела бы полное правовызвать вас. И пусть я женщина, все равно никто не смеет отказать мне в этомправе. – Вы смешны. – Возможно, – тихо сказала Элизабет, – но, несмотря на это,я неплохо стреляю и буду для вас куда более серьезным противником, чем мойбрат. Итак, вы выйдете на улицу или… или мне прикончить вас здесь? – пригрозилаона, не думая в эту минуту, сколь пуста и бессмысленна ее угроза. Эрон научилее обращаться с оружием в целях самообороны, и хотя Элизабет без промаха билапо мишеням, в живое существо она еще никогда не стреляла.

– Я не сделаю такой глупости. Элизабет подняла пистолет ещевыше.

– В таком случае я требую немедленных извинений.

– И за что же я должен извиняться? – с тихой яростью вголосе спросил Ян.

– Во-первых, за то, что с помощью записки заманили меня воранжерею.

– Я не писал никакой записки. Я получил ее от вас.

– У вас, по-видимому, большие трудности с сортировкой писем,которые вы получаете и отправляете. Во-вторых, вы должны извиниться за то, чтопытались соблазнить меня в Англии и погубили мою репутацию…

– Ян! – закричал Джейк, как громом пораженный. – Одно дело –сказать леди, что у нее плохой почерк, но испортить ее репутацию – это совсемдругое. Так можно погубить всю ее жизнь!

Ян бросил на него ироничный взгляд.

– Спасибо, Джейк, за пламенное нравоучение. Может быть,теперь поможешь ей спустить курок?

Неожиданно Элизабет стало смешно. Она вдруг осознала всюнелепость этой сцены: она стоит, направив пистолет на человека в егособственном доме, а Люсинда придерживает зонтиком другого человека, которыйвсячески пытается разрядить обстановку, на самом деле только еще больше накаляяее. Потом она осознала всю тщетность своих усилий, и вся ее веселость мгновеннопропала. В который уже раз этот невозможный человек делает из нее полную дуру,и от этой мысли глаза девушки засверкали, ярость вновь вспыхнула в ее душе.Элизабет повернула голову и с холодной злостью посмотрела на Торнтона.

Несмотря на то, что Ян держался с видимым безразличием, онни на секунду не переставал наблюдать за ней и, инстинктивно почувствоваввнезапно вспыхнувшую в ней ярость, приготовился к отпору. Кивнув на пистолет,он заговорил, и на этот раз в его спокойном ровном голосе не было насмешки.

– Я думаю, вам следует кое о чем подумать, прежде чемпустить в ход это оружие.

Элизабет, конечно, не собиралась стрелять, однаковнимательно выслушала его советы, высказанные все тем же доброжелательнымтоном.

– Ну, во-первых, вам нужно действовать очень быстро и оченьспокойно, если вы намерены пристрелить меня. Вы также должны успетьперезарядить пистолет, прежде чем Джейк отнимет его у вас. Во-вторых, я думаю,будет справедливо предупредить вас о том, что здесь будет море крови. Я вовсене жалуюсь, как вы понимаете, но вы уже никогда не сможете надеть этоочаровательное платье. Ну и потом вас, конечно, повесят, – продолжил он, как быразмышляя вслух, – однако я думаю, это будет уже не так страшно по сравнению стем скандалом, который вам придется пережить до этого.

Слишком недовольная и своим, и его поведением, чтобыотреагировать на последнее замечание, Элизабет вздернула подбородок и заставиласебя с достоинством произнести:

– С меня довольно, мистер Торнтон. Я полагала, ничто уже несможет сравниться с вашим свинским поведением в прошлый раз, однако вы доказалиобратное. К несчастью, я не так дурно воспитана, как вы, и мне не чужды угрызениясовести. Поэтому, боюсь, что не смогу застрелить безоружного человека. Люсинда,мы уходим, – сказала она, потом оглянулась на своего примолкшего врага, которыйуже сделал шаг вперед, предупреждающе покачала головой и с исключительнойлюбезностью добавила: – Нет, пожалуйста, не трудитесь провожать нас, сэр, вэтом нет необходимости. И кроме того, мне бы хотелось запомнить вас таким –растерянным и бессильным.