Покачав головой, Элизабет заставила себя не думать о нем. Внастоящий момент у нее было столько других проблем, что она не знала, с какойиз них начать. Девушка искоса глянула на свою оцепеневшую дуэнью, и губы еетронула улыбка, вызванная воспоминанием о поведении Люсинды в коттедже. С однойстороны,

Люсинда напрочь отвергала всякие проявления чувств, а сдругой – продемонстрировала самый бешеный темперамент, какой Элизабеткогда-либо приходилось наблюдать. Видимо, собственные вспышки гнева Люсинда несчитала проявлением чувств. Без тени колебания или сожаления Люсинда могласловесно разорвать неугодного ей человека на мелкие кусочки, потом бросить ихна землю и растоптать каблуками своих крепких туфель.

Однако попробуй сейчас Элизабет выказать хоть малейший страхперед их тяжелым положением, как Люсинда тотчас вытянется в струнку и выскажетей свое неодобрение в самых нелицеприятных выражениях.

Элизабет с беспокойством поглядела на небо, по которомунеслись черные тучи, предвещавшие бурю, но когда она заговорила, ее голосзвучал до нелепости безмятежно.

– Кажется, собирается дождь, Люсинда, – заметила она, когдахолодные капли дождя застучали по листьям деревьев над их головами.

– Похоже, что так, – тем же тоном ответила Люсинда. Оналовко раскрыла зонт и подняла его над ними обеими.

– Как хорошо, что у тебя есть с собой зонт.

– Я никогда с ним не расстаюсь.

– Не думаю, что мы сильно промокнем от небольшого дождя.

– Да, вряд ли.

Элизабет оглядела окружавшие их острые шотландские скалы.Тоном, каким обычно задают риторические вопросы, она поинтересовалась:

– Как ты думаешь, здесь водятся волки? – Полагаю, что сейчасони представляют для нас большую угрозу, чем этот дождь, – ответила Люсинда.

Солнце склонялось к горизонту, и весенний воздух без егогорячей поддержки начал быстро остывать, Элизабет не сомневалась, что донаступления темноты они уже совершенно замерзнут.

– Немного прохладно.

– Что есть, то есть.

– В сундуке должна быть теплая одежда.

– Ну, если так, то холод нам не страшен. Своевольное чувствоюмора Элизабет выбрало именно этот малоподходящий момент, чтобы проявить себя.

– Да, мы быстро согреемся и к тому времени, как нас окружатволки, будем как раз тепленькими.

– Очень может быть.

От накопившейся усталости, волнения и голода в сочетании снепробиваемым спокойствием Люсинды, после того, как она штурмом взяла коттедж,Элизабет начала смотреть на создавшуюся ситуацию с опасным легкомыслием.

– Но если волки поймут, насколько мы сами голодны, онипостараются убраться от нас подальше.

– Меня ободряет такая возможность.

– Мы разожжем костер, – сказала Элизабет, и губы ее началиподрагивать. – Это заставит их держаться в отдалении.

Люсинда ничего не ответила, занятая собственным" мыслями,и Элизабет в неожиданном приливе счастья вдруг призналась:

– А знаешь, Люсинда? Я не жалею ни о чем случившемсясегодня.

Люсинда сдвинула седые брови и подозрительно покосилась наЭлизабет.

– Я понимаю, что это может показаться невероятным, но тытолько вообрази себе, как чудесно было держать его под дулом пистолета, пустьдаже несколько минут? Ты находишь это… странным? – спросила Элизабет, заметив,что Люсинда смотрит прямо перед собой, застыв в сердитом задумчивом молчании.

– Что я нахожу странным, – ответила Люсинда ледяным тоном,выражающим суровое осуждение и удивление, – так это то, что ты сумела вызвать уэтого мужчины такую сильную неприязнь.

– Да он просто ненормальный.

– Мне он показался рассерженным и огорченным.

– Чем?

– Это интересный вопрос.

Элизабет вздохнула. Когда Люсинда бралась разгадатькакую-нибудь загадку, она не успокаивалась, пока не добивалась своего. Она немогла относиться с сочувствием к чьим-либо поступкам, если не понимала их.Элизабет решила отвлечься от мыслей о Яне Торнтоне и подумать над тем, что ихждет в ближайшие несколько часов. Ее дядя категорически отказался оплачиватькарету и кучера, пока они будут здесь жить. В соответствии с его указаниями ониотправили Эрона обратно в Англию, как только достигли шотландской границы инаняли коляску в Уэйкли-Инн. Через две недели Эрой должен был приехать за ними.Конечно, они могут вернуться в Уэйкли-Инн и дожидаться Эрона там, но у Элизабетбыло слишком мало денег, чтобы заплатить за гостиницу.

Может быть, ей удастся нанять коляску в гостинице, арасплатиться, когда их довезут до Хэвенхёрста, но цена может оказаться такойбольшой, что у нее и там не наберется достаточно денег, как бы блестяще она ниторговалась.

Но самое худшее, что ждало ??е впереди, – это объяснение сдядей Джулиусом. Он будет вне себя, если она вернется на две недели раньшеположенного времени, конечно, в том случае, если ей вообще удастся вернуться. Ичто он ей скажет?

Однако сейчас надо решить, что им делать, двум беззащитнымженщинам, оказавшимся в дебрях Шотландии холодной дождливой ночью.

На гравийной дорожке послышались шаркающие шаги, и обеженщины, загнав робкую надежду поглубже, выпрямились и изобразили на лицахполное безразличие.

– Ну, ну, ну, – расцвел при виде их Джейк, – хорошо, что яуспел вас перехватить и… – он потерял мысль при виде женщин, гордо восседающихна сундуке под черным зонтом. – А-а… а где ваши лошади?

– У нас нет лошадей, – сообщила ему Люсинда таким тоном, словноэти животные своим присутствием могли нарушить их тет-а-тет.

– Нет? А как же вы добирались сюда?

– Мы приехали в это Богом забытое место в наемном экипаже.

– Понятно. – Джейк погрузился в растерянное молчание, иЭлизабет решила сказать ему что-нибудь приятное, чтобы вывести из этогосостояния, но Люсинда уже потеряла терпение,

– Вы, по-видимому, пришли, чтобы попросить нас вернуться?

– Ах, да. Да, вы правы.

– Ну так давайте. Мы не собираемся ждать вашего приглашениявсю ночь.

Такая откровенная ложь из уст Люсинды потрясла Элизабет.Видя, что Джейк не знает, как приступить к этому деликатному делу, Люсиндавстала и помогла ему:

– Полагаю, мистер Торнтон чрезвычайно сожалеет о своемнепростительном поведении, которому нет решительно никаких оправданий?