В тот день телевидение демонстрировало страшнозавлекательную программу. Сначала шла «Каменская», и все обитатели хрущобыпялились на экраны, потом бабы побежали готовить жрачку, а мужики впились вчемпионат мира по футболу. Поэтому во двор допоздна никто не высовывался.

Зина крикнула:

– Ленка, иди домой, ночь на дворе!

Ответа не последовало. Тогда женщина дернуласоседку за плечо и заорала с такой силой, что все жильцы, побросав дела,вылетели на улицу.

– Вы точно помните, что, когда Николайуходил, Лена была жива?

– Так она плакала, – всплеснуларуками Зина, – он к метро топает, а рев так затихает – у-у-у! Еще яподумала, ну ни за что перед мужиком так унижаться не стала бы! Уходит, и хренс ним!

Я совсем растерялась. Кто же тогда застрелилЛену и почему арестовали Николая? Получается, что он не виноват.

Домой я вернулась обескураженная, и первое,что увидела во дворе, был роскошный «БМВ».

– Эй, голуба, – заорал Веня, –топай быстрей, глянь, чего покажу!

И он замахал газетой.

– Уже видела, – процедила я, еле сдерживаясь, –все в электричке читали.

– Ну и что я тебе обещал, – радостноухмыльнулся антрепренер, – слава подкрадывается неслышным шагом!

– Отвратительно, – буркнула я,бросая на стол сумку с фруктами, – представь, одна идиотка попросила менярасписаться на газете!

– То ли еще будет! – заржалВеня. – Да после сериала тебе проходу не дадут.

Я почувствовала острое желание швырнуть в егодовольное лицо пакет с только что купленной черникой. Остановила меня жадность,я заплатила за полезные ягоды пятьдесят рублей, а, если они размажутся по Вене,съесть их будет уже невозможно.

– Как я тебе завидую! – заоралКирюшка. – Обо мне никогда в газетах не писали.

– И обо мне, – вздохнул Костя.

– Я бы от счастья умерла, – вторилаЛиза.

– Ну, голуба, не куксись, как ВасилийИванович перед белыми, – веселился Веня, – ну, крошка, гляди веселей…

– Кто такой Василий Иванович? –спросил Кирюшка.

Веня уставился на мальчика:

– Ты что, про Чапаева не слышал?

Кирюшка покачал головой.

– И чему их теперь в школе учат?! –возмутился Веня. – В наше время каждый младенец знал про ВасилияИвановича, Петьку и Анку-пулеметчицу.

– А, – протянул Кирка, – этокадры из анекдотов.

– Я про них знаю, – влезКостя, – вот только никак не пойму, он что, индеец был?

– Кто? – растерялся Веня.

– Василий Иванович.

– Почему индеец?

– Ну, он же с белыми воевал, –объяснил Костя, – а с ними только индейцы и негры дрались. Что-то мнеподсказывает – негром он не был, значит, индеец!

Веня несколько секунд стоял с открытым ртом,но потом захохотал так, что зазвенели чашки на столе:

– О боже, индеец! Рассказать кому, неповерят!

Внезапно со двора раздалось настойчивоегудение. Я высунулась в окно и увидела, что от ворот идет весьма недовольныйГарик. За ним тащили огромные сумки Роман и Леонид.

– Здравствуй, Лампа, – крикнул ИгорьСерафимович, – кто это такой умный, что бросил свою грязную тачку прямо увхода!

Веня побагровел. Гарик влетел на террасу ипо-хозяйски приказал:

– Давай разбирай, тут кой-чего детям иживотным. Кисонька моя золотая, Пингвочка, иди сюда, на, на, девочка, кушай,вырезка свежая.

Я постаралась проявить светское воспитание:

– Знакомьтесь, пожалуйста, ВениаминМихайлович, а это Игорь Серафимович.

– Очень приятно, – одновременнопроизнесли мужики сквозь зубы и посмотрели друг на друга взглядом голодныхкрокодилов.

– Вот что, Кирюшка, – отмерГарик, – на стол накрывайте, Лизавета, режь хлеб, ты, Костя, мажьбутерброды с икрой и угощай всех, да про Вениамина Михайловича не забудьте, оннебось такую икорку не пробовал!

Веня побагровел и на секунду замер,переваривал хамство Гарика.

– А почему икра не черная, асерая? – спросила Лиза.

– Это белужья, самый дорогой сорт, –пояснил Гарик, – настоящий гурман есть только ее, другая – бросовый товар.

– Ну-ка, Кирюшка, – фальшиво-бодро ответилВеня, – посмотри-ка, тортики, что я привез, отморозились? Мы сейчас посладкому ударим. У меня, к сожалению, на белужью икру аллергия. В детствемаменька перекормила, я очень слабенький был.

Кирюша метнулся в кухню и приволок двеогромные коробки с замороженной выпечкой, произведенной во Франции. Я никогдаеще не пробовала такое лакомство. Стоят произведения кондитерского искусствабешеных денег, у меня просто нет такой свободной суммы, чтобы отдать ее незадумываясь за бисквит со взбитыми сливками. Впрочем, даже если бы средства инашлись, то скорей всего меня бы задушила жаба!

– Тортики класс, – завопилКостя, – один раз я ел такой, чуть не умер от наслаждения!

– Сладкое – вредная вещь, – отрезалГарик и начал метать на стол деликатесы: балык, семгу, копченую вырезку икур-гриль.

– Вот что, Лампа, – вмешалсяВеня, – ты много соленого на ночь не ешь, морда опухнет, а завтра придетмой корреспондент снимать по новой, на природе, в зелени.

– Какой такой корреспондент? –притормозил Гарик. – Зачем снимать? Почему есть нельзя? Собирайтесь живо,в ресторан пойдем, в «Золотой дракон»!

– Вау! – взвизгнула Лиза. – Тампалочки дают?

– Никаких ресторанов, – взвилсяВеня, – для актрисы режим главное!

– Так она давно не играет!

– Евлампия начинает на днях сниматься всериале.

Гарик побагровел:

– Что? Она? В сериале? Нашел шлюху! Ты,вообще, кто такой?

– Господин Селезнев, антрепренер, –церемонно поклонился Веня, – между прочим, мои актеры заняты во всехпиковых постановках. Если за дело берусь я, то делаю из человека звездумирового класса, вот.