– Все актрисы – бляди, – преспокойнозаявил Гарик, – раз у тебя прошмандовок навалом, незачем к порядочнымженщинам привязываться. Лампа сниматься не будет, если денег на жизнь нет, я ейтак дам! Эй, Роман, вынимай «капусту».

Парень достал их кармана толстую пачку зеленыхкупюр, перетянутую розовой резинкой.

– Бери, Лампа, – велел Гарик, –а этого антрепренеришку гони в шею, нам такие в доме не нужны!

– Чего это ты тут распоряжаешься, –завелся Веня, становясь похожим на гнилой баклажан, – ты Евлампию купил,да? Между прочим, мы сейчас контракт подпишем, вот…

И он швырнул на стол несколько листков,скрепленных веселенькой зеленой скрепочкой, и толстую, похоже золотую, ручку.

– Имей в виду, – прошипелГарик, – что я решил жениться на Евлампии, и моя супруга кривляться передтобой не станет! Если надо будет, сам фильм сниму!

– А ну, заткнитесь оба, – рявкнулая, – и пошли вон!

Мужики уставились на меня.

– Дорогая, – вкрадчиво пробубнилГарик, – ты хоть знаешь, кто я такой?

– И знать не хочу!

– Видишь ли, я – владелец Нефтепрома,крупнейшей нефтяной трубы, холостякую в одиночестве. Бабы ко мне в очередьстановятся, просто пачками падают, что только не делают, лишь бы под венецзатащить, а повезло тебе, я тебя выбрал.

Вообще, я человек спокойный и очень редковыхожу из себя, но сейчас в голове у меня начали быстро-быстро стучатьмолоточки, а уши – гореть огнем.

– Видишь ли, мне всегда казалось, чторешение о бракосочетании принимают оба участника данной процедуры. Извини, нопока у меня нет никакого желания связывать с тобой свою жизнь.

– Как это, – опешил Гарик, – тыне поняла, журнал «Глоб» включил меня в сотню самых богатых людей мира. ВРоссии, да и на всем земном шаре мало людей с таким состоянием.

– У султана Брунея скважин побольше, онпокруче будет. Но даже если сей султан предложит мне возглавить его гарем, яоткажусь.

– Да почему?

– Ты мне не нравишься как мужчина, –отрезала я, – замуж я вообще не хочу.

– Правильно, – взвизгнулВеня, – подписывай контракт!

– И ты убирайся, – велела я.

– Но… – хором сказали мужики.

– Никаких «но»!

– Имей в виду, – налился синевойВеня, – мне отказывать нельзя.

– Мне тоже, – протянул Гарик, –не хочешь, заставлю. Впрочем, я не хам, вы, бабы, любите подарки. Небось ценусебе набиваешь, презент ждешь. Ну гляди, меня в жадности еще никогда неупрекали. Рома, давай!

Охранник вынул из кармана красную бархатнуюкоробочку и протянул мне. Моя рука машинально открыла крышечку. На яркомворсистом материале огнем горело толстое золотое кольцо с огромным прозрачнымкамнем.

– Ух ты, – присвистнула Лиза, –какой брильянтище!

– Давай надевай и кончайкривляться, – улыбнулся Гарик, – будь умницей – и в уши висюлькиполучишь, точь-в-точь такие. Да не одна баба перед такими цацками не устоит!

У Сережки, старшего брата Кирюшки, оченьспокойного, выдержанного и тактичного молодого человека, иногда случаются дикиеприпадки ярости. Один раз младшенький так довел братца, что тот с побелевшимлицом, сжав кулаки, кинулся за ним. Кирюшка перепугался и заперся в туалете.Сережка со всего размаху треснул по двери и пробил ее насквозь. Пришлось намменять дверь, и я стала ругать Сережу:

– Ну разве можно так махать руками!

– Понимаешь, Лампа, – оправдывалсяпарень, – ну я совершенно порой не руковожу собой. В глазах туман, в ушахзвон. Убью и не замечу. Потом, естественно, пожалею, но в момент ярости – убью.

Я только качала головой. Нельзя распускатьсебя до такой степени!

Но сегодня первый раз в жизни я понялаСережку. В голову словно налили кипяток, сердце застучало так, будто я безостановки взлетела на Эльбрус, ноги мелко-мелко задрожали, перед глазамизароились мушки.

Трясущимися пальцами я вынула из коробочкикольцо, потом засунула его поглубже в один из роскошных тортов и метнулабисквит в Гарика.

Вообще, я обладаю на редкость кривымглазомером, и если придется швырять мяч в баскетбольную корзину, то навернякапромахнусь, но сегодня я попала точно в цель, прямо в противно ухмыляющуюсяфизиономию Игоря Серафимовича.

Ошметки липкого крема сползли на безупречныйкостюм. Веня зашелся в диком хохоте. Но он зря веселился. Через секунду другойтортик угодил ему прямо в грудь.

– А ну пошли вон, оба! – завопила ятак, что Рейчел с перепугу стала лаять, а мопсы, осев на задние лапы, завыли.

Мужики вылетели во двор. Совершенно не владеясобой, я сгребла со стола «дары данайцев» и принялась швырять ими в машины.Облепленные икрой, семгой, осетриной и шоколадными конфетами «шестисотый»«Мерседес» и «БМВ», чуть не столкнувшись в воротах, вынеслись на дорогу изаскакали на ухабах.

Я закрыла окно и, почувствовав жуткуюусталость, посмотрела на притихших детей.

– Вот так! Кто к нам с мечом придет, тотот меча и погибнет!

– А мы чего, мы ничего, – испуганнопробормотал Кирюшка, – жаль только тортик, когда еще такой попробуем.

Лизавета моментально треснула его по затылку:

– Молчи, обжора, за сладкое родинупродашь!

На следующий день я сидела в электричке, скоромчащейся к Ветлуге. За окнами мелькали дома, деревья, платформы. В голове царилсумбур. Еще пара деньков, и придется признать свое поражение. Единственнаяверсия, представлявшая хоть какой-то интерес, выглядела шатко. Бабушка погибшейТони, Анна Ивановна Коломийцева, решила отомстить Славину за смерть внучки инаняла убийцу.

При более детальном изучении версия невыдерживала никакой критики. Ну зачем, спрашивается, было столько лет ждать?«Она не слишком обеспечена, – цеплялась я изо всех сил за версию, –небось на киллера копила». Все остальные ростки сомнения я просто растопталакаблуками. Мэрия Ветлуги располагалась в отремонтированном здании. Похоже, вгороде неплохо идут дела. Вокзал тоже сверкал новыми стенами, а на площадибойко торговали ларьки.

– Где у вас тут роно? – спросил я удежурной.

– Это что такое? – не поняла тетка.

– Ну кто занимается школами?