– Да на экран-то я и не гляжу, – возразила Морин. – Если бвы там работали, то знали бы, как все эти картины надоедают. Хелло, вот и Джо.

Джо Клег тоже удивился, увидев Калгари, и, по-видимому, неособенно обрадовался. Они обменялись парочкой фраз, а потом Артур заговорил оцели своего визита.

– Хотелось бы знать, – спросил он, – не сможете ли высообщить мне свою фамилию и адрес?

Калгари аккуратно занес эти сведения в свою записнуюкнижечку.

Наверное, ей под пятьдесят, подумал он, увидев громоздкуюженщину, которая, скорее всего, даже в молодости не отличаласьпривлекательностью. Впрочем, у нее были славные глаза, карие и добрые.

– Нет, серьезно, доктор Калгари…

Он наклонился вперед, желая во что бы то ни стало преодолетьее нерешительность, успокоить, расположить к себе.

– Я вас понимаю. Впрочем, и речи быть не может о том, чтобыпредать огласке ваши сведения. Поверьте мне.

– Вы же сказали, что хотите написать книгу?

– Книгу, характеризующую определенные типы характера, –сказал Калгари. – Она представляет интерес с точки зрения медицины ипсихологии. Никаких фамилий. Просто мистер А., миссис Б. И все.

– Вы были в Антарктике, не правда ли? – вдруг спросила она.

– Да, – ответил он. Внезапность вопроса удивила его. – Яработал там с экспедицией Хайеса Бентли.

Кровь прилила к ее щекам. Она сразу помолодела и оживилась:

– Люблю читать про полярные исследования… Меня оченьувлекает все, что касается полюсов. Я интересовалась норвежскими экспедициями,много читала про Амундсена, ведь он, кажется, первым достиг Южного полюса?Экспедиции к полюсам волнуют меня значительно больше, чем восхождения наЭверест, все эти искусственные спутники или полет на Луну.

Калгари ухватился за эту ниточку и стал рассказывать ей просвою экспедицию: романтическая увлеченность этой женщины вдохновляла его.Наконец она вздохнула и с признательностью произнесла:

– Как чудесно слушать человека, побывавшего в Антарктике. –Потом, помолчав, спросила: – Так вас интересует… Джеки?

– Да.

– И вы ни в малой мере не воспользуетесь моей фамилией?

– Разумеется, нет, я же сказал. Знаете, как в таких случаяхпоступают: миссис М., леди И. И все.

– Да, я читала подобные книги… о, как вы сказали, па… пото…

– О патологии.

– Да, Джеки был явно патологической личностью. Он бывалтаким нежным, таким удивительным! Когда он говорил, вы верили каждому егослову.

– Наверное, он вкладывал в них особый смысл, – предположилКалгари.

– «Я гожусь тебе в матери», – говорила я, а он отвечал, чтодевчонки его не интересуют, называл их козявками. Говорил, что его привлекаютзрелые, опытные женщины.

– Значит, он был сильно в вас влюблен! – спросил Калгари.

– Говорил, что да. И мне так думалось… – Губы у неезадрожали. – К нему как магнитом тянуло. Он казался таким непорочным и чистым.– Лицо пожилой женщины покрылось румянцем. – Да, – вздохнула она, – приятно обэтом вспомнить. Что ж, все уже в прошлом. Мы строили разные планы: например,как вместе поедем во Францию или Италию, если ему удастся осуществитьзадуманное. Он говорил, что ему требуется небольшой капитал.

Дешевый прием, подумал Калгари и удивился, как многонесчастных женщин попадается на эту приманку.

– Не знаю, что на меня накатило, – сказала она. – Я все длянего сделала… все.

– Не сомневаюсь в этом, – заметил Калгари.

– Осмелюсь заметить, – с горечью произнесла женщина, – ябыла у него не единственной.

Калгари поднялся.

– Вы очень добры, что поделились со мной вашей печалью, –поблагодарил он свою собеседницу.

– Его уже нет… Но я о нем никогда не забуду. Этакаяобезьянья мордочка! Он казался таким печальным, а потом вдруг заливался смехом.Было в нем что-то притягательное. Он не был плохим, уверена, он вовсе не былплохим.

Она задумчиво посмотрела на Калгари.

Что он мог ей ответить?

Ничто не предвещало, что этому дню будет суждено сыгратьособую роль в жизни Филипа Дюранта.

Он и представить себе не мог, каким именно образом сегодняраз и навсегда решится его судьба.

Филип проснулся в добром здравии и хорошем расположениидуха. За окном сверкало солнышко, нежаркое осеннее солнышко. Кирстен принеслателефонограмму, и его настроение еще более улучшилось.

– Тина приедет к чаю, – сообщил он Мэри, когда та подала емузавтрак.

– Да? Разумеется, у нее сегодня, кажется, выходной день?

Мэри явно была чем-то обеспокоена.

– Что с тобой, Полли?

– Ничего.

Она очистила от скорлупы верхушку яйца, и это сразу егораздосадовало.

– У меня есть собственные руки, Полли.

– О, мне хотелось тебе услужить.

– Сколько, ты думаешь, мне лет? Шесть?

Она ответила ему слегка уязвленным взглядом, а потомнеожиданно сказала:

– Хестер сегодня возвращается домой.

– Возвращается? – рассеянно пробормотал Филип, продолжаяобдумывать предстоящий разговор с Тиной. Но вдруг его взгляд остановился налице Мэри. – Ради бога, Полли, не воображай, что меня охватила преступнаястрасть к этой девчонке.

Мэри отвернулась:

– Ты вечно твердишь, что она такая красивая.

– Потому что она действительно красивая. У нее потрясающая,неземная красота. – И с грустью добавил: – Впрочем, я вряд ли гожусь на рольобольстителя, не так ли?

– Но тебе хотелось бы ее обольстить.

– Не смеши меня, Полли. Никогда не думал, что ты такаяревнивая.

– Ты вообще ничего обо мне не знаешь.

Он хотел возразить, но удержался и с удивлением подумал, чтов самом деле почти ничего о ней не знает.

Мэри продолжала:

– Я хотела, чтобы ты был моим, только моим. Чтобы на всемсвете, кроме тебя и меня, никого не было, только ты и я.