– Мы быстро исчерпали бы все темы для разговора, Полли.

Слова прозвучали непринужденно, но на душе у него сталомуторно. Яркое утро неожиданно потускнело.

– Поедем домой, Филип, пожалуйста, поедем домой, –проговорила Мэри.

– Скоро поедем, только не сейчас. Все в свое время. Я ужесказал, что сегодня приезжает Тина. – Филип попытался придать мыслям жены новоенаправление. – Я возлагаю на нее большие надежды.

– В каком смысле?

– Тина кое-что знает.

– По поводу убийства?

– Да.

– Откуда ей знать? В тот вечер ее здесь не было.

– Ошибаешься. Я думал, тебе известно, что она сюдаприезжала. Забавно, но самый незначительный пустячок может оказать существеннуюпомощь в расследовании. Миссис Наракот, такая высокая приходящая служанка,кое-что мне сообщила.

– Что же она сказала?

– Поведала про деревенские пересуды. О некоей миссис и еесыне Эрни… нет… Сириле. Так вот сын и его мама пришли в полицейский участок.Мальчишка кое-что приметил в тот вечер, когда была убита несчастная миссисЭрджайл.

– Что же он увидел?

– Хм, миссис Наракот выразилась весьма неопределенно, ибомама мальчика не очень-то с ней откровенничала. Но догадаться нетрудно, не такли, Полли? Сирилу не сиделось дома, он вышел на улицу и увидел нечтоинтересное. Возникают следующие предположения. Либо он увидел Мики, либо Тину.Я думаю, что Тина в тот вечер была здесь.

– Но она сказала бы нам об этом.

– Не обязательно сказала бы. За версту видно: Тина что-тознает, но умалчивает. В тот вечер она приезжала сюда на машине. Возможно, зашлав дом и увидела труп матери.

– И уехала, ничего не сказав? Чушь какая-то.

– Видимо, на то имелись свои причины… Возможно, она что-тоувидела или услышала, у нее возникли какие-то подозрения.

– К Джако она особенно не благоволила. Спорить не хочу, нопокрывать его она бы не стала.

– Значит, не Джако она подозревала… Потом, когда Джакоарестовали, у нее появились сомнения в справедливости своих подозрений. Но,сказав однажды, что ее здесь не было в тот ужасный вечер, она продолжалаутверждать то же самое и дальше. А теперь, разумеется, ситуация изменилась.

– Все это твои фантазии, Филип, – торопливо перебила Мэри. –Такое наговорил, что сам ничему не веришь.

– Возможно, все так и есть. Попробую вытянуть из нее правду.

– Не думаю, что она что-то знает. Ты в самом деле считаешь,будто ей известно имя убийцы?

– Я так далеко не захожу. Просто думаю, она что-то виделаили слышала… Хотелось бы это поточнее установить.

– Если Тина не захочет, она ничего не расскажет.

– Согласен. Она натура скрытная, а личико у нее как укарточной дамы – ничего не выражает. Но врать она не умеет… ты, например, тожеврать не умеешь… Мой метод строится на изъявлении мною собственныхпредположений. Я умело формулирую вопрос, а она на него либо отвечает, либо неотвечает. Что же происходит? Возможны три варианта. Она говорит «да», то естьподтверждает мое предположение. Или говорит «нет», но, поскольку обманщица онаникудышная, правду установить будет нетрудно. Если же она откажется отвечать ивыставит свое карточное личико, то, Полли, такой вариант равносиленподтверждению. Итак, согласись, результаты целиком зависят от моих способностейи умения.

– Брось ты все это, Фил! Брось! Все утрясется и забудется.

– Нет. Истина должна быть восстановлена. Иначе мы заставимХестер выброситься из окна, а у Кирсти будет нервное потрясение. Лео ужеокаменел, словно сталактит. А что касается бедняжки Гвенды, то она отправитсяработать куда-нибудь в Родезию.

– Какое тебе дело до них?

– Нам ни до кого нет дела… так ты думаешь?

Лицо у Филипа стало злым и упрямым, и Мэри испугалась.Прежде ей не доводилось видеть своего мужа в таком состоянии.

– А разве нет, нет разве? – она открыто выразила своенесогласие. – Что, мне обо всех надо заботиться?

– Не понимаю тебя.

Филип удрученно вздохнул и оттолкнул от себя поднос сзавтраком:

– Убери. Не хочу больше.

– Но, Филип…

Он нетерпеливо взмахнул рукой. Мэри взяла поднос и вышла изкомнаты. Филип подъехал к письменному столу, взял ручку, внимательно посмотрелв окно. Непонятная тоска охватила его. От недавнего возбуждения не осталось иследа. Им овладело безразличие, но он смог взять себя в руки. Быстро набросавдве страницы, Филип откинулся в коляске и задумался.

Что ж, это весьма правдоподобно, такое возможно. Но полногоудовлетворения не было. На правильном ли он пути? Нет уверенности. Чертовскинедостает ясного мотива преступления. Какая-то непонятная деталь все время отнего ускользает.

Он нетерпеливо вздохнул. Скорее бы приехала Тина, и всевстанет на свои места. Вот бы ему удалось выяснить обстоятельства этого делатолько в тесном семейном кругу. Большего он и не желал. Если бы на первых порахистина стала известна только им, сразу же изменилась бы удушающая атмосфера всемье. Все вздохнули бы с облегчением, все, за исключением одного человека. Аон сам и Мэри могли бы вернуться домой и…

Тут его размышления прервались. Он вдруг отчетливо осозналсвою собственную проблему. Ему вообще не хотелось возвращаться домой,возвращаться к этому неукоснительному распорядку, сияющим занавесочкам,сверкающей бронзе. Аккуратная, яркая, ухоженная клетка! И он заточен в этуклетку, прикован к инвалидному креслу, окруженный заботами любящей жены.

Его жена… Подумав о жене, он мысленно увидел два совершенноразных существа. Одно из них – это девушка, на которой он женился, белокурая,голубоглазая, нежная, сдержанная. Он полюбил эту девушку, ему нравилось ееподдразнивать, а она удивленно и настороженно его разглядывала. То была егоПолли. А потом появилась Мэри… твердая, как сталь, страстная, но холодная, неспособная к нежной привязанности… Мэри, которую никто, кроме ее собственной персоны,не интересовал. Да и он, ее муж, интересовал лишь потому, что принадлежал ей.

Вспомнилась строка из французского стихотворения… Как этотам?

«Венера вся во власти страсти своей…»

Эту Мэри он не любил. У нее были холодные голубые глаза,глаза незнакомого ему человека.

Филип засмеялся. Видимо, у него, как и у всех в этом доме,начали сдавать нервы. Он вспомнил рассказы тещи о его жене. О маленькойласковой белокурой девчушке из Нью-Йорка. О том, как этот ребенок, обхвативручонками шею миссис Эрджайл, закричал: «Хочу остаться с тобой! Ни за что неуеду!»