– Но отчего вы решили, что ваш сын гемофилик? –изумился Самуил Михайлович. – Пока это здоровый…

– Именно пока, – бурчал Андрей, – братЛидиной матери заболел в четырнадцать лет.

– Пубертатный возраст способствует развитиюзаболеваний, – пробормотал Шнеерзон, – такое, конечно, случается, норедко, поверьте моему пятидесятилетнему опыту, ваш сын…

– Вот что, доктор, – перебил Андрей, –мальчик нам не нужен. Помогать нам некому, особых денег нет, Лидка поет вресторанах, я гроши приношу. А с инвалидом придется жене дома сидеть, с голодаподохнешь!

– Но он здоров!

– Пока! Дорастим до четырнадцати лет и – пожалуйте,инвалид на руках.

– Но…

– Разговор окончен.

– Но зачем она рожала, почему не сделала аборт?

Андрей хмыкнул:

– Я детей люблю и хочу их иметь, но только девочек.

– Женщина – носительница дефектного гена!

– Плевать, сама-то здорова! Инвалид мне не нужен!

Шнеерзон смотрел на Салтыкова во все глаза, Андрей спокойнопояснил:

– У Лидии в животе могла быть дочь? Ну зачем же абортделать?!

В шестидесятом году на вооружении медиков еще не былоаппарата для ультразвукового исследования, и пол ребенка акушер узнавал толькопосле появления младенца на свет.

– Значит, всем все понятно? – спросил Салтыков и,не дожидаясь ответа, вышел.

– … – рявкнул всегда корректный и подчеркнуто вежливыйШнеерзон. – Извините, Зиночка, по-другому не сказать.

– Разделяю ваше мнение, – прошепталапедиатр, – ребенок ведь здоров.

– Ну, насчет подросткового возраста этот мерзавецправ, – вздохнул Самуил Михайлович, – хотя гемофилию, как правило,видно сразу, но описаны случаи, когда она поднимает голову в пубертат.Обязательно четко укажите в карточке мальчика причину отказа. Так и запишите:семейная гемофилия.

Зиночка выполнила указание начальника, но первого «своего»малыша никак не могла забыть, мальчик просто стоял перед глазами. ОднаждыЗиночка под каким-то предлогом напросилась в дом малютки номер 148, кудапоступали отказные дети из их клиники. Очень уж ей хотелось узнать, что смальчиком.

Директриса обрадовала доктора. Младенца взяла семейная пара.Приемных родителей предупредили об угрозе заболевания, но те отмахнулись:

– Чему быть, того не миновать, – и забралимальчика. Будущая его мать очень плакала, у нее несколько месяцев назад умермалыш.

Зинаида Самуиловна успокоилась и начала уже забывать этуисторию, но она неожиданно получила продолжение.

Заступая на очередное дежурство и просматривая карточкипоступивших ночью будущих мамаш, педиатр похолодела. «Лидия Салтыкова» – стоялона одной.

Зина ринулась в родовую и успела как раз вовремя. Лидатолько что произвела на свет отличного, красивого, здорового младенца… девочку.

На следующий день Зинаида Самуиловна поднялась в палату исела на кровать к Салтыковой. Та умилялась, глядя, как новорожденная «обедает».

– Неужели не жаль сына? – тихо спросилапедиатр. – Вдруг его бьют, морят голодом, а?

У Лидии в лице что-то дрогнуло, но она стойко выдержалаудар.

– Надеюсь, ребенку хорошо, – спокойно отрезалаона, – в нашем государстве сироту не обидят, а если вы будете продолжатьнервировать меня, я напишу жалобу в Минздрав!

Зинаида ушла и с тех пор старательно гнала прочь любые мыслио мальчике. В отличие от Лидии педиатр хорошо знала, что в детских домах частотворится тихий ужас, а приемные родители тоже бывают разные.

Представьте теперь удивление Зинаиды Самуиловны, когдаспустя несколько лет она, придя в гости к одной из своих знакомых, наткнуласьна Лидию Салтыкову, явившуюся туда же. Возле Лидии было три девочки. Неожиданнодоктора разобрала злость, дождавшись, пока гости, закусив, разбрелись поквартире, она подошла к Лиде, курившей на лестнице, и ехидно осведомилась:

– Не помните меня?

Лидия спокойно улыбнулась:

– Извините, но за день я столько людей встречаю.

– По-прежнему поешь в ресторане?

– Давно уже нет, – продолжала как ни в чем небывало Лида, – теперь выступаю с концертами.

– Значит, пробилась?

– Можно сказать, что да, – ответила Салтыкова.

Она выглядела прекрасно, лет на двадцать пять, не больше… Отнее чудесно пахло незнакомым, горьким ароматом, косметика была безупречна,одежда явно приобретена за границей, а над волосами поработала не тетя Нюра изближайшей парикмахерской… Внезапно Зинаиде Самуиловне стало жарко, и онапрошептала:

– Сколько же мальчиков ты сдала государству, покародила троих девочек?

В глазах Лиды заплескалось нечто, похожее на страх.

– Это вы?

– Я, – кивнула Зинаида Самуиловна.

– Девочки не мои, – тихо ответила Лида.

Зинаида вздернула брови.

– Да ну?

– Вера моя, – поправилась Репнина, – вы тогдако мне в больнице в палату приходили, когда она на свет появилась, а Галя иТоня – неродные, но так получилось, что живут со мной.

– А-а, – протянула Зинаида Самуиловна, –ясненько теперь, значит, с тем мужиком, ну, которому больной ребенок не былнужен, ты развелась?

Лида молча кивнула.

– Правильно, – одобрила доктор, – неприятныйтип!

Неожиданно Лидочка ухватила ледяными пальцами руку ЗинаидыСамуиловны:

– Господи, это все он, Андрей, я не хотела оставлятьмальчика, а он настаивал, требовал, говорил: «Брошу, если домой принесешь!»

– Нормальная женщина решит эту ситуацию в пользуребенка, – жестоко заметила Зинаида.

– Боже, ну какая я тогда была женщина, –воскликнула Лида, – сама ребенок запуганный да еще любила Андрея доумопомрачения, вот и пошла у него на поводу… Да если хотите знать, все времясейчас мучаюсь, что с ним, как живет, ест ли досыта. – Она махнула рукой,потом то ли закашлялась, то ли заплакала.

Внутри Зинаиды Самуиловны шевельнулось что-то слегка похожеена жалость.