– Понятно, – сказал Сварог. Встал. – Ну, мнепора, пожалуй. Не смею отнимать у вас время, всецело отданное познанию тайнприроды. Ибо мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее – нашазадача…

– Кто это сказал? – заинтересовался магистр,пропустив мимо ушей иронию, которую не мог не распознать в голосе Сварога.

– Один ученый. То есть ему еще суждено сказать эточерез неизвестное количество тысячелетий…

– Великолепный афоризм. Что ж, желаю удачи.

Сварог размашисто шагал по узкому причалу, не огражденномухотя бы символическими перилами – но теперь он знал, в чем причина такойбеспечности. Лар не может упасть на землю, даже если он сиганет вниз безпарашюта – пролетит уарда полтора, а там его мягко подхватит и вернет назадсистема спасения, коей оборудованы, говоря сухим языком науки, все летающиежилые объекты. Прочие летающие объекты, служащие для перемещения по воздуху,никогда не могут упасть, как не способно рухнуть на землю облако. Если только вних находится лар. В довершение всех благодатей, лар может преспокойно прыгатьс высоких башен, ибо опустится на землю мягко, как сухой лист. Его можносбросить с горной вершины в обыкновенной бочке – и эффект будет тот же. Ксожалению, покопавшись в новообретенных запасах памяти, Сварог так и необнаружил ни намека на способность лара летать самостоятельно. Конечно, и насолнце бывают пятна. Жаль. Но, в общем, ему понравилось быть ларом.

Он оглянулся на здания Магистериума, едва маячившие у горизонта.По совести, ни здания, ни их обитатели ему не понравились. Потому что они былиничуть не лучше тех, что убивают жизнь на королевские охоты и балы. Одни копятзнания и мощь ради самого процесса накопления, другие не хотят ни знаний, нипрогресса, третьи и от знаний, и от прогресса просто-напросто отсечены. Этодаже не кастовое, не феодальное общество, это гораздо хуже. Плоскости непересекаются. Средневековый сеньор держал своих вилланов на положении скота, носам он вовсе не обладал источником знаний и чародейского могущества, откуда могбы черпать при необходимости.

И эти высоколобые… Им важно одно – утолить любознательностьза государственный счет. А потом получается, что атомная бомба для них –великолепная физика, и не более того. И не меднолобые генералы, а высокомудрыйинтеллектуал настаивает, чтобы первая атомная бомба была сброшена непременно нагород, чтобы эксперимент получился завершенным, а генералы-то как раз инастаивают на демонстрационном взрыве где-нибудь в глуши, но кто их слушает, еслиподвернулась прекрасная возможность поэкспериментировать на двуногих мышках иничего за это не будет…

Ял вдруг задрожал. Мелкой подлой дрожью, будто его затряслона небесных колдобинах или засбоил безотказный двигатель машины ларов.

«Это еще что такое? Проходим полосу магического излучения,отличающуюся повышенной тряскостью? Попали в невидимый грозовой фронт? Мнеподсунули подержанный ялишко с перебранным пробегом?» Сварогу захотелось, так,чисто по-русски, двинуть кулаком по пульту управления, авось и заработает какнадо. Но не пристало вроде графу вести себя столь по-плебейски.

Некоторому легкомыслию, с которым он отнесся кпроисходящему, суждено было быстро испариться без следа. Так как дальше событияприняли крайне серьезный оборот.

Воздух вокруг яла внезапно потерял свою прозрачность,оборотившись грязно-серой мутью, которая на глазах скручивалась жгутами. Жгутыте выстраивали подобие тоннеля, ял летел по центру его. Машина сделаласьнеуправляемой. Едва начались пугающие атмосферные метаморфозы, Сварог попыталсявывести аппарат из опасной зоны. Он дергал рычаги, нажимал клавиши, скоро ужевсе подряд, без разбора – никакого результата. Ял не подчинялся ему, вообщеникак не реагируя на манипуляции с управлением. Прогулочная лодка ларовстремительно уносилась по кишке из воздушных жгутов, увлекаемая чем-то иликем-то, скорость ее все возрастала.

Сварогу все это категорически не нравилось. Когда тебяотстраняют от дел неназвавшиеся дяди – всегда неприятно, но когда при этом несообщают, ради какой цели затеяно мероприятие и что у них там по планусотворить с тобой на следующем этапе – совсем уж паскудно, взрастаетнастоятельное желание набить морду лица. Знать бы кому.

Но оставаться в роли шашки в любимой народной игре вЧапаева, которую, не спрашивая соизволения, щелчком отправляют на другуюсторону доски, Сварог не собирался. Естественно, он прекратил бессмысленнотеребить рычаги и клавиши. Он задумался. Не переставая следить за окружающим,заглянул в себя, в те энциклопедии, что вложили в него, в то громадье сведений,что закачали в его мозг, чтобы отыскать среди этих напластований подходящеезнание. Не очень ясно представляя, что это может быть – заклинание, техническийприем, иная ли подсказка, – листал мысленные страницы. Взаправду, не такважно, сколько в тебя понапихано знаний, а как ты этим умеешь пользоваться.

Вокруг пока ничего не изменилось. Ял уносился по тоннелю всеиз тех же жгутов, следуя его изгибам: то ныряя вниз, то взмывая вверх, тозакладывая виражи. Скорость возросла до немыслимой. Ладно, хоть встречный потоквоздуха, как и прежде, отклонялся невидимой защитой.

Кто ищет, да обрящется. Еще повоюем. Он откопал-такизаклинание, возвращающее отобранное управление механизмом. Теперь осталосьпроизнести, не рассмеявшись при этом над комизмом ситуации: десантный майор,уносимый волшебными ветрами, уверенно колдует, сидя в летающем корабле,бормочет что-то под нос с серьезной рожей. Нет, хватит, дорогой, надо поскорееосваиваться в новом качестве, забывать доталарские стандарты.

Он не договорил заклинание. Не потому что помешали, сам себяостановил. Когда увидел, что ял выскочил из туннеля, как плевок изо рта, икогда понял, где оказался.

Туннеля из грязно-серой скрученной мути как не бывало. Аокрест просматривались места знакомые. Очень даже.

Ял застыл как раз напротив намалеванной на стальной полосепричала огромной белой пятерки. «Когда-то эту цифропись еще раз придумаютарабы», – не сказать чтобы кстати, подумал Сварог. Хотя, быть может,думать о всякого рода изобретателях и изобретениях сейчас было вполне уместно.Ведь доставили его прямехонько к унылой группе из полутора десятков зданий,объединенных холодным архитектурным прагматизмом и названием – Магистериум. Закакие-то полчаса с фабрикой научно-технического прогресса ничего не случилось,как висела в воздухе, так и висит. Равным образом ничего не произошло и смагистром Ронтегом. Как и в первый раз, магистр в синей одежде с золотой колбойв полумесяце на груди ждал его прилета. Только сейчас – прямо на причале, а невнутри здания. И сразу бросился к замеревшей летательной машине, вцепилсяобеими руками в борт.

– Все в порядке? – выпалил он.

– Не знаю. Что вас конкретно интересует? – Сварогсотворил из ничего сигарету, из пальца – огонь и закурил.

– Пойдемте, граф! Здесь небезопасно. – Магистроглядел горизонт, посмотрел на графа Гэйра, вновь на горизонт. Ронтегнервничал, руки его елозили по борту.