— Ты в самом деле так думаешь? — выдохнула Мередит, неспуская с подруги широко раскрытых глаз.

— Я сказала» возможно «, — с безжалостной искренностьюпоправила Лайза. — Он старше тебя, так что твой возраст — недостаток. Кстати,какой у тебя ответ в контрольной по математике?

За последнюю неделю Мередит уже привыкла к мгновеннымпереходам Лайзы от одной темы к другой. Она, похоже, была слишком умна, чтобынадолго сосредоточиться на чем-то одном. Мередит назвала цифру, и Лайзакивнула.

— У меня тот же. С такими мозгами, как у нас, — пошутилаона, — очевидно, что другого просто быть не может. Знаешь, в этой зануднойшколе все считают, что» ролле» принадлежит твоему папаше.

— Я никогда не уверяла их в обратном, — честно призналасьМередит.

Лайза впилась зубами в яблоко и кивнула:

— С какой радости? Если они настолько глупы, что считают,будто богатая девчонка может ходить в такую школу, я, возможно, тоже позволилабы им так думать.

Сегодня, как и всю неделю, Лайза снова с готовностью уселасьв машину, поскольку Фенвик, хотя и неохотно, согласился отвозить домой и ее.Когда «ролле» остановился перед выкрашенным в коричневую краску бунгало, гдежило семейство Понтини, Мередит жадно впитывала взглядом обычную суматоху напереднем дворе: всюду бегают малыши, валяются игрушки, стоит непрерывный крик.Мать Лайзы, как всегда, в огромном фартуке, стояла на крыльце.

— Лайза, — окликнула она с сильным итальянским акцентом, —Марио звонит. Хочет поговорить с тобой. Привет, Мередит, — добавила она,помахав рукой, — оставайся как-нибудь на ужин. И переночуешь у нас, чтобы отцуне приходилось заезжать за тобой так поздно.

— Спасибо, миссис Понтини, — отозвалась Мередит, в своюочередь, помахав рукой, — обязательно.

Все было именно так, как много лет мечтала Мередит:наконец-то у нее есть подруга, с которой можно делиться всем и даже получитьприглашение погостить, и девочка была вне себя от радости.

Лайза захлопнула дверцу машины и сунула голову в окошко.

— Твоя мама сказала, что Марио у телефона, — напомнилаМередит.

— Невредно заставлять парня подождать, — пояснила Лайза, —пусть немного поволнуется. Только не забудь позвонить мне в воскресенье ирассказать, как все было с Паркером. Жаль, что я не смогу причесать тебя передтанцами.

— Жаль, — согласилась Мередит, хотя знала, что если Лайзапопадет к ней домой, обман тут же раскроется. Каждый день она давала себе словопризнаться во всем и каждый день не решалась, убеждая себя, что чем лучше Лайзаузнает, какова Мередит на самом деле, тем меньше для нее будет значить, богатили беден ее отец.

— Если бы ты пришла завтра, могла бы провести у нас ночь.Пока я буду на танцах, сделаешь уроки, а потом я вернусь и расскажу, как всебыло.

— Но я не могу. Завтра вечером иду на свидание с Марио.

Мередит была потрясена тем, что родители Лайзы позволяютчетырнадцатилетней дочери встречаться с мальчиком. Но Лайза только рассмеяласьи сказала, что Марио не посмеет распустить руки, поскольку знает, какую веселуюжизнь ее отец и дядья устроят ему в атом случае.

Выпрямившись, Лайза сказала на прощание:

— Только помни, что я тебе говорила, хорошо? Флиртуй сПаркером, смотри ему в глаза, нежно улыбайся. И зачеши волосы наверх, чтобывыглядеть старше и утонченней.

Всю дорогу домой Мередит пыталась представить себяфлиртующей с Паркером. Послезавтра его день рождения — она еще год назад узналаоб этом и запомнила… и именно тогда впервые поняла, что влюбилась в него. Напрошлой неделе она провела в аптеке[1] целый час, пытаясь найти подходящуюпоздравительную открытку, но те, которые выражали ее действительные чувства,были весьма несдержанные или слишком сентиментальные. И какой бы наивной нибыла девушка, все-таки сумела сообразить, что Паркер едва ли обрадуетсяоткрытке с надписью: «Моей настоящей и единственной любви…»

Пришлось, хотя и с сожалением, довольствоваться открыткой,где было затейливо выведено: «Поздравляю дорогого друга с днем рождения».

Мередит откинула голову и закрыла глаза, мечтательноулыбаясь, представляя себя великолепной моделью, изрекающей остроумные меткиефразы, и Паркера, который с восторгом ловит каждое слово.

Мередит с упавшим сердцем всматривалась в свое отражение взеркале. Миссис Эллис стояла сзади, одобрительно покачивая головой. Когда напрошлой неделе Мередит с экономкой отправились за покупками, цвет платья имелкак бы мягкий оттенок мерцающего топаза. Сегодня же оказалось, что это простокоричневый бархат с металлическим отливом, а туфли, специально выкрашенные втон, имели солидный старушечий вид, особенно из-за низких, толстых каблуков.Вкус миссис Эллис был чересчур практичным, а кроме того, отец строго-настрогоприказал им выбрать платье, «подходящее для молодой девушки возраста ивоспитания Мередит». Из магазина на одобрение Филипа прислали три платья, и этооказалось единственным, которое, по его мнению, не было слишком открытым илислишком прозрачным.

Волосы — вот что не приводило Мередит в отчаяние. Обычно онаделала сбоку пробор и закалывала их над ухом, но Лайза сумела убедить подругу,что для сегодняшнего вечера необходима новая, более изысканная прическа.Сегодня она попросила миссис Эллис поднять волосы наверх и уложить локоныкороной, так, чтобы крошечные завитки спадали на уши. Мередит казалось, что онавыглядит прекрасно.

— Мередит, — начал отец, по обыкновению ворвавшись в комнатус пачкой билетов в оперу, — Паркеру Рейнолдсу понадобилось два лишних билета на«Риголетто», и я сказал, что он может воспользоваться нашими. Не отдашь ли ихмолодому Паркеру, когда… — Он наконец поднял глаза на дочь, и осекся:

— Что это ты сотворила со своими волосами?!

— Подумала, что, может быть, лучше сделать сегодня другуюприческу.

— Я предпочитаю твою обычную, Мередит. И, наградив миссисЭллис разъяренным взглядом, объявил:

— Когда вы поступали ко мне на службу, мадам, мы, кажется,договорились, что, кроме выполнения обязанностей экономки, вы станете такжедавать моей дочери советы, как вести себя подобающим образом. Эта прическа — —ваша идея или?..

— Это я попросила миссис Эллис помочь мне уложить волосыименно так, папа, — вмешалась Мередит, видя, что миссис Эллис побледнела ивздрогнула.