Я заметил, что один из мечников поднял руку, опустил клинок,вытер взмокший лоб и отступил назад. Его соперник не казался уставшим. У меняпоявился шанс поразмяться.

Я шагнул к ним навстречу, улыбнулся — рослый смуглый боецтакже улыбнулся мне, а заодно своему приятелю — и представился:

— Я Кори с Кабры, я наблюдал за вами. Не возражаетепоразмяться, пока ваш друг отдыхает?

Не переставая улыбаться, он показал на рот и на ухо. Япопробовал еще несколько языков, но и они не возымели успеха. Поэтому япоказывал то на клинок, то на него, а то на себя, пока он наконец не догадался.Его партнер тоже решил, что мысль неплохая, и предложил мне свой клинок.

Он был короче и куда тяжелее, чем мой Грейсвандир. (Такзовется мой клинок; я пока не упоминал этого имени. Рассказ о нем будет долгим,и, может быть, я еще поведаю его, прежде чем вы узнаете окончание этой истории.Но когда я впредь назову его имя, вы будете знать, о чем речь.) Я несколько размахнул для пробы клинком, снял плащ, отбросил его подальше и встал в позицию.

Смуглый атаковал. Я отразил удар и перешел в контратаку. Онпарировал укол, сделал выпад и атаковал вновь. И так далее. Через пять минут японял, что соперник мой хорош. И понял также, что я лучше. Дважды оностанавливал бой, чтобы я повторил прием. Усваивал он быстро. Через пятнадцатьминут ухмылка его стала еще шире. Я понял, что приближается время, когда тесоперники, что могли противостоять его ударам, пасовали, уступая его силе.Скажу вам: он был вынослив. Через двадцать минут на его лице появилосьозадаченное выражение. Я просто не выглядел как человек, который может такдолго сражаться. Но кто может сказать о мощи, что сокрыта в сынах Амбера?

Через двадцать пять минут он весь взмок, но продолжал бой.Мой братец Рэндом иногда выглядит как астматик-недоросль, но как-то раз мыфехтовали с ним двадцать шесть часов подряд просто чтобы посмотреть, кого надольше хватит. (Если вам любопытно, первым сдался я. На следующий день у менябыло назначено свидание, и я хотел появиться не в худшей форме.) Но мы могли бытогда продолжать. Сейчас мне не хватило бы сил на подобное действо, но я знал,что запросто переиграю своего соперника. В конце концов, он был всего лишьчеловек.

Через полчаса, когда противник мой уже задыхался и опаздывалс контрударами, стало ясно: он вот-вот поймет, что моя усталость притворна, и яподнял вверх руку и опустил клинок, — так, как это сделал его первыйсоперник. Он тоже остановился, а потом рванулся вперед и обнял меня. Что онговорил, я не понял, но он явно был доволен разминкой. Как и я сам.

Голова у меня кружилась — то ли от восторга, то ли отусталости.

Но этого мне было мало. Я пообещал себе, что сегодня измотаюсебя тренировками до полусмерти, потом наемся до отвала, лягу спать, а когдапроснусь — начну все сначала.

Поэтому я направился к стрелкам. Через некоторое время яодолжил у кого-то лук и привычным способом, тремя пальцами, выпустил сотнюстрел. С попаданиями у меня было не так уж плохо. Затем какое-то время гляделна всадников, на их копья, щиты, булавы. Когда это мне надоело, отошел к тем,кто упражнялся в рукопашной.

Наконец я поборол по очереди троих и тут понял, чтовыложился. Полностью. До конца.

Я сидел в тени на скамье, тяжело дыша и истекая потом. Идумал о Лансе, о Ганелоне и о еде. Минут через десять я вернулся в свою комнатуи снова ополоснулся.

Тут я почувствовал волчий голод, а потому отправился напоиски обеда и новостей, именно в таком порядке.

Не успел я отойти подальше от двери, как один из двухстражников, которых я запомнил с минувшего вечера, — тот, что провожалменя спать, — подошел ко мне и сказал:

— Лорд Ганелон просит вас отобедать с ним в егоапартаментах, когда пробьет колокол.

Я поблагодарил, обещал непременно явиться, вернулся к себе иотдыхал на кровати, пока не настало время. А потом направился к Ганелону.

Мышцы мои начинали болеть, добавилось и синяков. Что ж, этонеплохо и поможет мне выглядеть старше. Я постучал в дверь Ганелона. Впустилменя мальчик, затем немедленно присоединившийся к другому юнцу, расстилавшемускатерть на столе перед очагом.

Ганелон в подпоясанной куртке, брюках и сапогах — всезеленого цвета — сидел в кресле с высокой спинкой. Когда я вошел, он поднялся ипошел навстречу поприветствовать меня.

— Сэр Кори, мне уже доложили о ваших сегодняшнихподвигах, — сказал он, пожимая мне руку. — Теперь рассказ о том, каквы несли Ланса, кажется еще более достоверным. Должен признаться, что подобнойдоблести от человека вашего облика я не ожидал… Не хочу, конечно, вас этимобидеть…

Я усмехнулся:

— Никаких обид.

Он подвел меня к креслу, подал мне бокал с белым вином,которое было для меня слишком сладким, и сказал:

— Глядя на вас, я мог бы решить, что справлюсь с такимодной левой… Но вы пронесли Ланса целых пять лиг да еще убили по дороге двухклятых кошек. Он рассказал мне и о каирне из больших камней…

— Как он сегодня? — перебил я.

— Пришлось приставить к нему часового, чтобы он неподнимался с постели. Этот бугай захотел было встать и погулять по замку.Господом клянусь, я не выпущу его из кровати еще целую неделю!

— Значит, ему лучше.

Ганелон кивнул:

— За его здоровье.

— За это стоит выпить.

И мы выпили. А потом он сказал:

— Если бы в моей армии все были вроде вас с Лансом, всяистория могла бы сложиться и по-другому.

— Какая история?

— Да с Кругом и его стражами, — ответил он. —Вы слыхали?

— Ланс упомянул, но это и все.

Один из мальчиков обжаривал на слабом огне насаженный навертел громадный шмат говядины; время от времени, поворачивая вертел, онполивал мясо вином. Иногда запах достигал моих ноздрей, вызывая раздраженноебурчание в желудке и ответный смешок Ганелона. Другой мальчишка отправился накухню за хлебом.

Ганелон долго молчал. Он допил свой бокал, налил по новой. Явсе еще смаковал первый бокал.

— А вы слыхали когда-нибудь об Авалоне? — наконецспросил он.