Старому королю Утеру, что долго и безуспешно ловил меня,пришлось позабыть о нас. Все силы бросил он, чтобы обложить Крут. Забеспокоилсяи я: никому не хотелось оказаться ночью в когтях какого-нибудь адскогокровопийцы. Поэтому я взял с собой половину моих людей — всех, кто пожелал. Зачембрать трусов?.. И мы отправились прямо туда. Толпа этих мертволицых поджаривалаживую козу на каменном алтаре, и мы обрушились на них. Одного взяли в плен,привязали к этому алтарю и допросили с пристрастием. Он сказал нам, что Кругбудет расти, пока не поглотит всю сушу, от океана до океана, и когда-нибудьзамкнется на другой стороне планеты. И если мы хотим спасти свои шкуры, лучшебы нам присоединиться к ним. Тогда один из моих воинов умертвил пленногокинжалом. И он умер, действительно умер, уж мертвого-то я могу отличить отживого — мне частенько приходится это делать. Но когда кровь несчастного попалана камень, рот его открылся и он разразился оглушительным хохотом — такого я вжизни не слышал. Словно гром, поразил нас этот смех. А потом он сел не дыша иначал гореть. И вид его менялся в этом огне, пока на алтаре не оказалось что-товроде большого козла. А потом зазвучал голос: «Беги, смертный! Но ты не сумеешьвыйти из этого Круга». И, поверь, мы бежали! Летучие мыши и другие тваризатмили небо. За нами громыхали копыта. Мы мчались, обнажив клинки, разянаправо и налево. Там были и кошки вроде твоих, змеи, какие-то прыгучие твари иБог знает что еще… Когда мы оказались у края Круга, нас заметил один из дозоровкороля Утера и пришел на помощь. Из пятидесяти пяти человек назад вернулосьтолько шестнадцать. Дозор тоже потерял человек тридцать. Меня узнали инемедленно доставили ко двору. Сюда. Это был дворец Утера. Я рассказал ему обовсем: что я сделал, что увидел и услышал. Он поступил так же, как Корвин —даровал всем прощение, если мы выступим на битву против стражей Круга. Послетого что я испытал, не было у меня выбора. Круг следовало остановить. Пришлосьсогласиться. А потом я свалился с ног. Когда очнулся, мне рассказали, что вгорячке я провел три дня. После выздоровления я был слаб, как дитя, иостальные, кто побывал в Круге со мною, тоже прошли через это: трое дажеумерли. Я обошел всех, рассказал о предложении короля — ни один не отказался.

Король усилил дозоры у Круга. Но сдержать его мы не могли,Круг рос. Стычек было немало. Наконец я стал правой рукой Утера, как и когда-тоу Корвина. Схватки становились уже битвами. Из адской дыры валили все новыеполчища. Несколько битв мы проиграли, враг захватил ряд форпостов. Однаждыночью Круг изрыгнул целую армию… орду… и людей, и прочих тварей, обитавших там.С такой силой мы еще не сталкивались. Король Утер отправился на поле боя —вопреки моему совету, ведь ему было уже немало лет… Он пал в ту ночь, и странасейчас не имеет властелина. Я хотел, чтобы наместником сел мой капитан Ланселот— ведь он куда достойнее меня. Странно. Я знал Ланселота — ну в точности его —в Авалоне… Но этот Ланселот не узнал меня, и пришлось знакомиться. Странно… Влюбом случае, он отказался от места, и меня поневоле заставили взять власть. Яне хочу этого, но деваться некуда. Во всяком случае, теперь я уже три годасдерживаю эту нечисть. Все во мне стонет и зовет бежать! Кто я этим проклятымлюдям? Что мне с того, если мерзкий Круг станет расти? Я мог бы сбежать заморе, найти землю, куда Круг не дотянется при моей жизни, и забыть обо всем.Проклятие! Ни к чему мне это бремя! Но теперь оно мое!

— Почему? — спросил я, и звук собственного голосапоказался мне незнакомым.

Ответом было молчание.

Ганелон выбил трубку. Набил, зажег, раскурил.

Молчание продолжалось.

А потом он проговорил:

— Не знаю. Я могу всадить человеку в спину кинжал запару сапог, если они у него есть, а мои ноги мерзнут. Я знаю, чтоговорю, — когда-то я сделал так. Однако тут… Тут что-то иное. Этот Круг —он против всех, но только мне по силам что-то сделать. Черт побери! Я знаю,когда-нибудь этот замок станет нашей общей могилой. Но я не могу оставить его.Я должен удерживать нечисть, сколько могу.

Ночной воздух освежил мою затуманенную голову, прояснилсознание, хотя оно существовало как бы в стороне от несколько расслабленноготела.

— А Ланс не сумеет править ими? — спросил я.

— Сумеет. Он хороший человек. Но есть еще одна причина.Мне кажется, что та, похожая на козла, тварь, кем бы она ни была, все-таки немногопобаивается меня. Я был в Круге; она заявила, что мне не выбраться оттуда, но япробился наружу. И пережил эту хворь. Та тварь знает, что это я противоборствуюей. Мы выиграли кровавое сражение в ночь смерти Утера. Тогда я снова встретилэто существо — но уже в другом виде, — и оно узнало меня. Быть может, моеприсутствие сдерживает эту тварь.

— Как она выглядела?

— Как человек на пегом коне, только с козлиными рогамии красными глазами. Мы бились, но битва развела нас. И к счастью — чудовищноесоздание уже одолевало меня. Когда мы скрестили мечи, оно заговорило, и я узналэтот оглушительный голос. Оно называло меня дураком и говорило, что нет у менянадежды на победу. Но наступило утро, поле боя осталось за нами, мы загнали всюмерзость обратно в Круг и убивали бегущих. Всадник на пегом коне исчез. С техпор случались еще вылазки, но не такие. И если я уеду из этой страны, Кругнемедленно извергнет подобную армию… Ее уже готовят, готовят сейчас. И тварьэта узнает о моем отъезде… так же как узнала она и о том, что Ланс везет мнедиспозицию войск в Круге, и послала проклятых стражей убить его по дороге.Теперь она знает и о вас и будет размышлять, как изменить ход событий. Чудовищебудет гадать, кто вы и откуда у вас такая сила. Я останусь здесь — сражаться сэтой тварью, пока не паду. Это мой долг. Не спрашивайте почему. Я надеюсь лишь,что, пока не наступил мой последний день, узнаю, как сузить этот Круг… И почемуон объявился здесь.

Вдруг что-то затрепетало возле моей головы. Я быстрооткинулся — на всякий случай. Впрочем, необходимости в этом не было. Птица.Белая птица уселась на мое плечо и тихо попискивала. Я поднял руку, онаперебралась на ладонь. К ноге была привязана записка. Я отвязал ее, прочел итут же смял в кулаке. А потом уставился вдаль.

— В чем дело, сэр Кори? — поинтересовался Ганелон.

Записку послал я сам, она была написана моей рукой,отправлена с ведомой мне птицей и могла попасть только в намеченное мной место.Но не в этот замок хотел я ее отправить! Однако я смог прочесть собственное предсказание.

— Что это? — спросил Ганелон. — Что это у васв руках? Записка?

Я кивнул и передал ему бумажку. Выбросить ее былоневозможно, ведь он видел, как я отвязывал ее.

Ганелон раскурил трубку и в ее тусклом свете прочиталнесколько слов, что были на этом клочке. «Я иду» — гласила записка, после чегоследовала моя подпись.

— Значит, он жив? Значит, он явится сюда?