– Вы знаете китайский язык? – вздернул бровиБерман.

– Нет, – зарделась Ольга. – Я нашлапереводчика и заплатила ему, но, видите ли, переводчик этот не знает медицины,поэтому он сделал подстрочный перевод, очень грубый, а я уже потом переписалатекст более правильно. Но все равно у меня кое-где остались сомнения. Я наполях пометила трудные места. Может быть, вы посмотрите?

Берман молча надел очки и придвинул к себе сколотые скрепкойлисты. Ольга поняла, что удар попал в цель. Шел 1987 год. Психиатрия катастрофбыла в тот период совсем новым направлением, толчок к ее развитию в России далаавария на Чернобыльской АЭС, а с тех пор прошло всего два года, и материаловбыло еще совсем мало. Постоянно крутясь на кафедре, Ольга знала, что вокругконференции в Пекине было много разговоров, обсуждалось, поедет ли туда советскаяделегация, и если поедет, то в каком составе. И будет ли наше участие вконференции означать, что данное научное направление станет разрабатываться и внашей стране. Назывались громкие имена известных ученых, которые могли быдостойно представить советскую психиатрию на этом научном собрании и которые вдальнейшем могли бы возглавить развитие психиатрии катастроф… Но все быловпустую, ибо на китайскую конференцию наша делегация не поехала. Как раз в этовремя разразился скандал, Всемирная организация здравоохранения предъявиланашей стране претензии в негуманных методах лечения и использовании психиатриидля борьбы с диссидентами…

– Где вы это достали? – спросил завкафедрой, неотрываясь от текста.

– Не спрашивайте меня, Марк Наумович, – очень серьезноответила Ольга. – Это было очень трудно.

Она выразительно вздохнула и опустила глаза. Она несобиралась рассказывать Берману во всех подробностях, каких усилий ей этостоило и в скольких койках ей понадобилось побывать, чтобы какой-то знакомый еешкольной приятельницы попросил какого-то своего знакомого… Ну и так далее. Апотом она еще платила за перевод, и поскольку китайский язык относился к группередких, то и перевод этот влетел ей в копеечку. Но и скрывать тот факт, чтотрудности были, она не собиралась. Пусть Марк Наумович поймет, что перед нимстоит человек, не останавливающийся ни перед чем во имя интересующей его науки.

Марк Наумович именно так все и понял. Он внимательно прочелперевод и одобрительно кивнул.

– Что ж, могу вас поздравить, вы весьма лихоразобрались в предмете, который является для вас новым. Давайте договоримсятак. Вы оставите мне ваш перевод, я дома посмотрю его более тщательно,подредактирую – там есть ряд неточностей и даже небольшие ошибки. Но в целом –хорошо, очень хорошо. Приходите ко мне…

Он задумался, достал расписание, потом полистал перекиднойкалендарь, стоящий перед ним на столе.

– В четверг. Да, в четверг, в четыре часа у меняначнется экзамен, я посажу первую группу готовиться, и мы с вами поговорим.

Ольга на крыльях вылетела из помещения кафедры. Он клюнул!Она ни минуты не сомневалась, что Берман оставил перевод у себя не для того,чтобы его редактировать, вернее, не только для этого. Он снимет копию и оставитее у себя, а Ольге ничего не скажет. Наверняка в ближайшее время в каком-нибудьмедицинском журнале появится его статья с анализом существующих подходов кпсихиатрии катастроф. А может быть, какой-то из этих подходов будет выдан заего собственный. Но это пускай. Главное, чтобы он во всеуслышание заявил на кафедре,что среди студентов, посещающих научный кружок, появился наконец человек, непохожий на других, человек по-настоящему заинтересованный, думающий,энергичный, предприимчивый. А что касается статьи, то Ольга заблаговременнопроштудировала специальные издания за последние пять лет и убедилась, что всесвои статьи Марк Наумович Берман пишет в соавторстве. И соавтор у него все этигоды был постоянный – Александр Иннокентьевич Бороданков. Теперь оставалосьтолько набраться терпения и ждать.

Такой маневр Бороданкову разгадать не удалось, и он попался.Через неделю он сам подошел к Ольге, когда та собиралась уходить послеочередного заседания студенческого научного кружка.

– Я слышал, у вас есть возможности доставать материалы,которые простым смертным недоступны? – иронично спросил он, старательнопряча свой интерес. – Поделитесь секретом, как вы это делаете?

Ольга подняла на Бороданкова ясные серые глаза и постараласьсделать свою улыбку как можно более грустной.

– С трудом, – ответила она. – Это бывает оченьпротивно, но зато эффективно. К сожалению, я пока еще в том возрасте, когдамужчины видят молодое тело и не замечают мозгов.

Все было сказано предельно ясно. И Александр Иннокентьевичнамек понял.

– Жаль, – огорченно развел он руками. – Яхотел было попросить вас раздобыть для меня один материальчик, но раз этотребует таких жертв, то… Не смею вас обременять.

– Дело не в жертвах, а в вознаграждении за них. Еслипонимаешь, что после всей этой грязи тебе в руки попадает нечто действительноценное, то дело стоит того.

Доцент Бороданков был, несомненно, очень умным человеком,иначе разве стал бы он постоянным соавтором самого Бермана! И реакция у негобыла острой и точной.

– Если бы вы смогли достать то, что мне нужно, мы свами вместе могли бы написать блестящую работу. В принципе она у меня почтиготова, но какая-то, знаете ли, блеклая она, сероватая. А вот использованиезарубежных разработок сильно украсило бы текст, и вся работа заиграла бы. Незнаю, понимаете ли вы меня…

– Понимаю, – кивнула Ольга. – Торт вы ужеиспекли, теперь его нужно украсить розочками из крема. Вы действительновозьмете меня в соавторы, если я принесу вам материал? Подумайте, АлександрИннокентьевич, доцент – и студентка. Насколько я знаю, это не принято.

Конечно, Бороданков прекрасно знал, что это не принято, и несобирался ради нее идти против установленных порядков. Он хотел ее обмануть,это было очевидно.

– Может быть, вы могли бы предложить мне другуюкомпенсацию за то унижение, через которое мне придется пройти? – спросилаона.

– Деньги? – неуверенно предположил доцент.

– Только не деньги, – быстро ответилаОльга. – Это еще более унизительно.

– Тогда, быть может… – Он замялся. – Хотите, яустрою для вас настоящий праздник? С цветами, шампанским и развлечениями. Я вамобещаю два дня, которые вы проживете так, как вам мечтается. Затраты значенияне имеют, но удовольствие вы получите, это я вам гарантирую.

– Хочу, – улыбнулась она. – Праздники – этоединственное, что еще осталось ценного в нашей поганой жизни.

Через месяц Ольга принесла доценту Бороданкову ксерокопиюсборника статей, изданного в Австралии. Чтобы его раздобыть, ей пришлось целуюнеделю ублажать в постели мерзкого толстого потного журналиста, поить егоконьяком и изображать затейливую кулинарку. Разумеется, за свой счет. Для этогоона продала несколько книг, изданных еще в прошлом веке и оставшихся отпрабабки. Обещанный Бороданковым праздник начался в ресторане и закончился, какона и планировала, в его постели. Но залезть в постель к доценту было деломнехитрым, и Ольга понимала, что это отнюдь не главное. Главным было созданиевпечатления, что не он ей нужен, а она – ему. Ольга держалась в рамках, внезанятий любовью называла Александра Иннокентьевича по имени-отчеству и всяческидемонстрировала ему легкое отчуждение. Праздник кончился, и они снова сталивстречаться только на кафедре или в коридорах института. Бороданков никакихпопыток к дальнейшему сближению не делал, но Ольгу это не обескуражило.Согласно ее плану, так и должно было быть.