Артем уставился на него с опаской. Он снова казался емубезумным. Вспоминалась услышанная от Женьки байка про пионера-героя,осмелившегося ступить в туннели в одиночку, про то, что он все-таки выжил, ноот испуга сошел с ума. Не могло ли это произойти и с Ханом? — Но и возвращатьсяуже нельзя! — шептал Хан. — Нам удалось пройти в момент благостного настроения.Но теперь там клубится тьма и грядет буря. Единственное, что мы можем сделатьсейчас — пойти вперед, но не по этому туннелю, а по параллельному. Может, онпока свободен. Эй! — крикнул он, обращаясь к остальным, — вы правы! Мы должныдвигаться дальше. Но мы не сможем идти по этому пути. Там, впереди, гибель. —Так как же мы пойдем? — недоуменно возразил кто-то из тех. — Перейти черезстанцию и идти по параллельному туннелю. Вот что мы должны сделать. И сделатьэто как можно скорее. — Э, нет! — заартачился неожиданно один из группы. — Это жвсем известно, что по обратному туннелю идти, если свой свободен — дурнаяпримета, к смерти. Не пойдем мы по левому!

В поддержку раздалось несколько голосов. Группа топталась наместе. — О чем это он? — удивленно тронул Хана Артем. — Видимо, туземный фольклори поверия, — недовольно поморщился тот. — Дьявол! Совершенно нет времени ихпереубеждать, да и сил уже не хватает… Послушайте! — обратился он к ним. — Яиду параллельным. Тот, кто верит мне, может идти со мной. С остальными япрощаюсь. Навсегда. Пошли! — бросил он Артему, и, забросив сперва свой рюкзак,тяжело подтянувшись на руках, забрался на край платформы.

Артем замер в нерешительности. С одной стороны, то, что Ханзнал и понимал об этих туннелях и вообще о метро, выходило за рамки обычных человеческихзнаний, и на него, казалось, можно было положиться. С другой стороны, не былоли это непреложным законом проклятых туннелей — идти возможно наибольшимколичеством, потому что только так можно было надеяться на успех? — Ну, что жеты? Тяжело? Давай руку! — протянул Хан ему свою ладонь сверху, опустившись наодно колено, ища его глаза.

Артему очень не хотелось сейчас встречаться с ним взглядом,он опасался заметить в нем прежние искры безумия, мелькавшие время от времени итак пугавшие и отталкивавшие его каждый раз. В своем ли уме Хан? Понимает лион, на что идет, бросая вызов не только всем другим людям в этой группе, но иприроде этих туннелей? Достаточно ли он постиг и чувствует эту природу? Этототрезок на схеме линий в руках Хана, на Путеводителе, — он ведь не был черным,Артем был готов в этом поклясться, он был блекло-оранжевым, как и вся остальнаяих линия. Но вот вопрос — кто слеп на самом деле? — Ну же! Что ты мешкаешь? Тычто, не понимаешь, промедление убивает нас! Руку! Черт тебя побери, давай руку!— кричал уже Хан, но Артем медленно, мелкими шажками отходил назад отплатформы, все так же уставившись в пол, все дальше от Хана, все ближе кроптавшей группе. — Давай, пацан, пошли с нами, нечего с этим жлобом якшаться,целее будешь! — послышалось оттуда. — Глупец! Ты же сгинешь со всеми ними! Еслитебе наплевать на свою жизнь, подумай хотя бы о своей миссии! — летели слова, иАртем осмелился наконец поднять голову и упереться взглядом в расширенныезрачки Хана, но и гаснущего уголька сумасшествия не было заметно в них, толькоотчаяние и усталость, смертельная усталость и отчаяние.

Он опять остановился, заколебавшись, но в этот момент чья-торука уже легла на его плечо и потянула его мягко за собой. — Пошли! Пустьподыхает один, он-то хочет еще и тебя за собой в могилу утянуть! — услышалАртем, смысл звучащего доходил до него тяжело, соображалось туго, и,посопротивлявшись мгновение, он уступил и дал увлечь себя за остальными.

Группа неспешно, как ему показалось, снялась с места идвинулась вперед, в черноту южного туннеля. Они шли странно медленно, будтодвигались в воде, преодолевая сопротивление некой плотной среды.

И тогда Хан, неожиданно легко оторвавшись от земли,стремительным броском очутился на путях, в два скачка покрыв все расстояние, накоторое они успели отойти, одним жестким ударом сбил с ног человека, державшегоАртема, схватил его самого поперек туловища и рванул назад. Артему всепроисходящее казалось так же странно замедленным, прыжок Хана он наблюдал черезплечо с немым удивлением, полет растянулся для него на долгие секунды. С тем жетупым недоумением он увидел, как усатый мужчина в брезентовой куртке, мягкодержавший его за плечо, уводя за группой, тяжко валится наземь. Но с тогомомента, как Хан перехватил его, время снова убыстрилось, и реакция других напроисшедшее, когда они оборачивались на звук удара, показалась ему почтимолниеносной. Они уже делали первые шаги к Хану, поднимая стволы ружей, а тотбоком мягко отходил назад, одной рукой прижимая к себе все еще находящегося впрострации Артема, держа его позади себя и прикрывая своим телом, а в вытянутойвперед руке чуть покачивался и тускло поблескивал новенький Артемов автомат. —Уходите, — хрипло проговорил Хан. — Я не вижу смысла убивать вас, все равно выумрете меньше чем через час. Оставьте нас. Уходите, — увещевал он, шаг за шагомотступал он к центру станции, пока фигуры застывших в нерешительности людей непревратились в смутные силуэты и не начали сливаться с темнотой.

Наконец те, посовещавшись, решили отступиться, послышаласькакая-то возня, наверное, поднимали с земли того усатого, нокаутированногоХаном, и вся группа стала продвигаться к входу к южному туннелю. Лишь тогда Ханопустил автомат и резко приказал Артему подниматься на платформу. — Еще немногои мне надоест спасать тебя, мой юный друг, — с плохо прикрытым раздражениемпроцедил он.

Закинув свой рюкзак вперед себя, Артем забрался наверх. Ханпоследовал за ним, и, подобрав собственные тюки, лежавшие чуть подальше, оншагнул в черный проем, потянув за собой и Артема.

Зал Тургеневской был совсем недлинный, слева — тупик,мраморная стена, а с другой его отсекала, насколько видно было в свете фонарей,отбрасывающая блики заслонка из гофрированного железа. Чуть пожелтевший отвремени мрамор покрывал всю станцию, и только три широкие арки, ведущие налестницы перехода на бывшие Чистые Пруды, переименованные потом красными вКировскую, были доверху замурованы грубыми серыми бетонными блоками. Станциябыла абсолютно пуста, на полу не лежало ни одного предмета, не видно былоникаких следов человека, ни вообще чего-либо живого, ни крыс, ни тараканов.Пока Артем оглядывался по сторонам, в голову уже успели полезть воспоминания оего разговоре с Бурбоном, который насмехался над его боязнью крыс и говорилему, что крыс-то как раз бояться нечего, вот, мол, если крыс нет, значит,что-то тут неладно.