Бык ленивым движением оперся одной рукой о стену, тем самымокончательно заслоняя весь проход. — У нас тут эта… таможня, понял? Бабки мытут башляем… Хочешь пройти — плати. Не хочешь — вали на…! — миролюбиво объяснилон, почесывая ногу. — С какой это стати? — пискнул было Артем возмущенно, изря.

Бык, наверное, даже и не разобрал, что он сказал, ноинтонация ему не понравилась. Отодвинув Хана в сторону, он тяжело шагнул впереди оказался лицом к лицу с Артемом. Опустив подбородок, он обвел Артема мутнымвзглядом. Глаза у него были совершенно пустые, и казались почти прозрачными,никаких признаков разума в них не обнаруживалось. Тупость и злость, вот что ониизлучали, и с трудом выдерживая этот взгляд, моргая от напряжения, Артемслышал, как растут в нем страх и ненависть к тому существу, которое сидело заэтими замутненными стекляшками и смотрело сквозь них на мир. — Ты че, бля?! — удивленно-угрожающепоинтересовался охранник.

Он был выше Артема больше чем на голову, и шире его раза втри. Чтобы утешить себя, Артем припомнил рассказанную кем-то легенду про Давидаи Голиафа, жаль только, Артем не помнил уже, кто из них был кто, но историякончалась хорошо для маленьких и слабых, и это внушало некоторый оптимизм. — Аничего! — неожиданно для самого себя расхрабрился он.

Этот ответ почему-то расстроил его собеседника, и тот,растопырив короткие толстые пальцы, уверенным движением положил пятерню наАртемов лоб. Кожа на его ладони была желтой, заскорузлой и воняла табаком имашинным маслом, но в полной мере ощутить всю гамму ароматов Артем не успел,потому что сразу после этого тот толкнул его вперед. Наверное, ему казалось,что он толкает несильно, но Артем пролетел с полтора метра назад, сбил с ногстоявшего позади Туза, и они неуклюже повалились на мостик, а громила вальяжновернулся на свое место. Но там его ждал сюрприз. Хан, скинув свою поклажу наземлю, стоял, расставив ноги и крепко сжимая в обеих руках Артемов автомат.Неторопливо и демонстративно он передернул затвор, и тихим голосом, знакомымиуже Артему интонациями, настолько не предвещавшими ничего хорошего, что даже уАртема, которому, собственно, ничего не угрожало, волосы встали дыбом,произнес: — Ну зачем же грубить?

И вроде ничего такого он не сказал, но барахтающемуся наполу, пытающемуся подняться на ноги, сгорающему от обиды и стыда Артему, этислова показались глухим предупредительным рычанием, за котрорым может последоватьстремительный бросок. Он встал наконец и сорвал с плеча свой старый автомат,нацелив его на своего обидчика, готовый дернуть спусковой крючок в любоймомент. Сердце билось учащенно, ненависть окончательно перевесила страх навесах его чувств, и он попросил у Хана: — Можно, я его? — и сам удивился своейготовности вот так, безо всяких колебаний прямо сейчас взять и убить человеказа то, что тот его толкнул. Потная бритая голова спокойно лежала в ложбинкеприцела, и как велик был соблазн нажать на курок, а потом будь что будет,главное сейчас завалить этого гада, умыть его его собственной кровью. — Шухер!— заорал опомнившийся бык, и Хан, молниеносным движением вырвав из-за его поясапистолет, скользнул дальше, взяв на мушку повскакивавших со своих местостальных охранников. — Не стреляй! — успел он крикнуть Артему, и ожившая былокартина снова замерла: застывший с поднятыми руками бык на мостике, недвижимыйХан, целящийся в трех громил, не успевших разобрать свои автоматы из стоящейрядом пирамиды. — Не надо крови, — спокойно и веско сказал он, не прося, аскорее приказывая. — Здесь есть правила, Артем, — продолжил он, не спускаявзгляда с трех картежников, застывших в нелепых позах. Кто-кто, а уж этиголоворезы наверняка знали цену автомату Калашникова и его убойной силе натаком расстоянии, и поэтому не хотели вызывать сомнений в своей благонадежностиу человека, державшего их на прицеле. — Их правила обязывают нас заплатитьпошлину за вход. Сколько составляет ваш сбор? — спросил он. — Три пульки со шкуры,— отозвался тот, что стоял на мостике. — Поторгуемся? — ехидно предложил Артем,тоже щелкая затвором и досылая патрон. — Две, — проявил гибкость бык, зло косяна Артема глазом, но не решаясь ничего предпринять на таком расстоянии. — Выдайему! — крикнул Хан Тузу. — Заодно расплатишься со мной.

Туз с готовностью запустил руку в недра своей дорожной сумкии, приблизившись к охраннику, отсчитал в его протянутую ладонь шесть блестящихостроконечных патронов. Тот быстро сжал кулак и пересыпал их в оттопыренныйкарман своей куртки, а потом снова поднял руки вверх и выжидающе посмотрел наХана. — Пошлина уплачена? — вопросительно поднял бровь Хан.

Бык медленно и угрюмо кивнул, не спуская взгляда с Хана иего оружия. — Инцидент исчерпан? — уточнил Хан.

Тот молчал. Хан достал из запасного магазина, прикрученногоизолентой к основному рожку, еще пять патронов и вложил их в карман охранника.Они упали, чуть позвякивая, на дно, и вместе с этим звуком напряженная гримасана его лице разгладилась и на него вернулось обычное лениво-презрительноевыражение. — Компенсация за моральный ущерб, — объяснил Хан, но эти слова непроизвели никакого впечатления — скорее всего, тот просто не понял их, как непонял и вопроса про инцидент, он догадывался о содержании мудреных высказыванийХана по его готовности пользоваться деньгами и силой, этот язык он понималпрекрасно, и, наверное, только на нем и говорил. — Можешь опустить руки, —сказал Хан и осторожно поднял ствол вверх, отпуская игроков с прицела.

Так же поступил и Артем, но руки его нервно подрагивали, ион готов был в любой момент поймать бритый череп быка в ложбинку мушки. Этимлюдям он не доверял.

Однако, волнения его оказались напрасными: расслабленнымдвижением опустив руки, тот буркнул остальным, что все нормально, и,прислонившись спиной к стенке, принял наигранно-равнодушный вид, пропуская ихмимо себя, на станцию. Поравнявшись с ним, Артем набрался-таки достаточнонаглости, чтобы посмотреть ему в глаза, а тот вызова не принял, и глазелкуда-то в сторону, но в спину он услышал брезгливое «Щ-щенок…» и смачный плевокна пол. Он хотел было обернуться, но Хан, идущий на шаг впереди, схватил его заруку и потащил за собой, так что Артем, с одной стороны, давил в себе желаниевырваться и все же вернуться к этому мерзкому типу, а с другой, получалотличное оправдание для стремлений другой своей половины, которая трусливотребовала немедленно убираться оттуда. Когда все они ступили на темныйгранитный пол станции, сзади раздалось вдруг протяжное, с упором на растянутыегласные: — Э-э… Во-лыну ве-рни!

Хан остановился, вытряс из обоймы отобранного «ТТ» короткиетупоголовые патроны, вставил магазин обратно и швырнул его быку. Тот довольноловко поймал пистолет в воздухе и привычно засунул его стволом в штаны,недовольно наблюдая, как Хан рассыпает извлеченные патроны по полу. — Извини, —развел руками Хан, — профилактика. Так это называется? — подмигнул он Тузу.