– Мне тогда захотелось подойти к Зое и сказать: «Что же тынад ребенком издеваешься! Пугаешь невесть чем!»

Но какое право имела директор на подобное заявление? Настяне живет в интернате, у нее есть родная мать!

Напуганная словами о таблетках, Эвелина Лазаревна проверилалекарства и успокоилась, похоже, ни одна пилюля из строго подотчетного фондапсихотропных средств не ушла на сторону. Если Зоя и таскала лекарства, то этобыли анальгин, аспирин или но-шпа! Но ведь они особого вреда не нанесут.

– И вы разрешили Карине поехать в семью, где творилисьстранные вещи?

Эвелина занервничала.

– Опеку оформил суд.

– Ладно, – отмахнулась я, – понятно, просто представилсяслучай избавиться от инвалида.

– У Кары в интернате не было никаких шансов, – пробормоталаКазакова, – на воле она могла получить образование, ну, допустим, овладетькомпьютером. Ой, все…

Не договорив, директриса упала головой на сложенные руки изарыдала.

– Вам плохо? – вскочила я.

Эвелина подняла лицо.

– Нет, очень хорошо! Хватит меня мучить! Я все поняла, когдавы Килькиной интересоваться стали. Иван Иванович как-то узнал про Настинприход. Теперь меня проверяете. Передайте шефу, что… о боже!

Казакова снова зарыдала, я вытащила из сумки бутылкуминералки и протянула директрисе.

– Выпейте и попытайтесь успокоиться. Я не знаю никакогоИвана Ивановича.

– Врете, – прошептала Казакова, – зачем тогда телик привезлии беседу затеяли. Это он вас прислал!

– Кто такой Иван Иванович?

– Милосердный человек, благодетель!

– Почему тогда вы его боитесь?

Эвелина Лазаревна прижала руки к груди.

– Я очень перед ним виновата! А он! Слава богу, ничего неузнал! Это все Настя! Она пролезла! Тихая, тихая, да пройда! Впрочем, я думаю,ее Кара подучила! Зачем? В толк не возьму! Я и подумала, здорово, что Каринузабирают, они уедут и… О боже!

Я стукнула кулаком по столу.

– Прекратите истерику!

Эвелина замерла с открытым ртом.

– Теперь послушайте, да, я приехала неспроста, но с ИваномИвановичем незнакома…

Казакова молча слушала, а я изложила ей лишь часть фактов,но и их хватило, чтобы директрису затрясло в ознобе.

– Настя назвалась дочерью Медведева? Почему?

– Вот это я и хочу выяснить!

– У нас никакой Михаил не появлялся! Речи не было о том, чтоНастя приемная дочь Зои. Тут какая-то ошибка, путаница.

– Кто такой Иван Иванович и как он связан с отъездомКилькиной и Авдеевой?

– Это совсем другая история, она не имеет к Насте отношения,– зачастила Эвелина.

Я усмехнулась:

– Уважаемая госпожа Казакова, если мы сейчас с вами недоговоримся, завтра сюда явится полковник Дегтярев, один из ответственныхсотрудников уголовного розыска. Подумайте, вам комфортнее побеседовать со мнойили давать показания под протокол?

– Я не сделала ничего противозаконного!

– Тем более!

– У вас есть дети? – неожиданно спросила Эвелина.

– Двое, – не вдаваясь в подробности, ответила я.

– Здоровые?

– Нормальные люди.

– Тогда вам меня не понять!

– Вы расскажите, я попытаюсь!

Эвелина сгорбилась в кресле.

– Когда я принимала этот интернат, тут была беда! Да по всейстране разруха царила, предприятия стояли, продукты только из гуманитарнойпомощи, лекарств нет. До психоневрологического интерната никому дела не было!Господи, вы бы посмотрели, что творилось здесь. Канализация не работала,электричество отключили, персонал разбежался, батареи разорвало, и я одна состариками и детьми-инвалидами. Впору было руки на себя наложить. К кому нипобегу – вон гонят! И тут пришел мужчина!

Вернее, он приехал, поразив Эвелину невиданной ранее дорогойиномаркой. Посетитель представился секретарем богатого человека по имени ИванИванович. Себя посланец велел величать Сергеем.

– Иван Иванович имеет свободные средства и готов помочьинтернату, – заявил Сергей.

Эвелина Лазаревна испугалась. Ну у кого в девяностых годахпрошлого века имелись лишние деньги? Ясно, что не у академиков. Но надо былоспасать несчастных больных, впереди маячила зима, а она, без отопления иэлектричества, могла стать последней для инвалидов.

– И что вам от меня надо? – осторожно осведомиласьдиректриса.

– Самую малость, – пояснил Сергей. – У Ивана Ивановича естьсестра, у бедняги нелады с головой. Не спрашивайте причин, просто примите этокак факт. Иван Иванович поможет вам с ремонтом, а вы поселите у себя несчастнуюи приглядите за ней. Основное пожелание – с ней никто не должен встречаться.Анна, так зовут больную, имеет дочь, Иван Иванович боится, что сообщение обезумной матери сильно ранит его племянницу. Короче, Анну объявят умершей и привезутк вам!

– Но, – робко заикнулась Эвелина, – паспорт… документы.

– Не бойтесь, все при ней! – успокоил ее Сергей. – Главное,изоляция, и поменьше вашего медперсонала. За Анной станет ухаживать однаженщина, отличный специалист, она приедет вместе с сумасшедшей.

Казакова согласилась, Иван Иванович оказался человеком дела,зиму обитатели интерната встретили во всеоружии, в тепле, при свете, с горячейедой.

Анну поселили в маленьком домике, стоящем отдельно отосновного корпуса. Очевидно, Иван Иванович очень любил сестру, потому чтопомещение для нее отделал шикарно и приставил к ней медсестру, ЕлизаветуЛомейко.

– Кого? – подскочила я.

– Елизавету Ломейко, – повторила Казакова, – хорошуюсиделку, очень положительную, прям монашку. Глаза в пол, на голове платок,слова из нее не выдавить.

Несколько лет Ломейко безотрывно бдила за Анной, брала лишьодин выходной в месяц и уезжала в Москву. Тогда в домике сидел кто-нибудь изместных сестер. Но Елизавета перед отъездом непременно делала подопечной укол иговорила сменщице: