– Анна спит, не будите ее, греха не оберетесь. Если, не дайбог, она очнется, звоните мне, вот номер телефона.

Но больная ни разу не доставила никому хлопот. Иван Ивановичникогда не появлялся в интернате, он не звонил Казаковой, все проблемы решалСергей. Он появлялся раз в год, отдавал деньги вперед сразу за двенадцатьмесяцев и более не беспокоил директрису.

Потом вдруг Елизавета не вернулась после выходного, и Аннаосталась без присмотра. Вот тогда Эвелина впервые воспользовалась телефоном,который дала ей сиделка. Трубку сняла незнакомая женщина, представиласьсоседкой и сказала:

– Она сломала ногу, упала на улице. Вот не везет ей! Знаете,Богдана-то убили!

– Кого? – не поняла Эвелина.

– Сына Лизы, – словоохотливо пояснила соседка, – пришлабеда, отворяй ворота. Осталась она одна, кто ухаживать за ней станет?

Через час после этой беседы в интернате неожиданно появилсяСергей.

– Елизавета попала в больницу, она рекомендовала на свое местоЗою Андреевну Килькину, – с порога сказал он, – как вам эта кандидатура?

Эвелина удивилась. И когда только ни с кем неразговаривавшая Елизавета ухитрилась сдружиться с молчаливой Зоей? Но ответилаискренне:

– Килькина подходит! По образованию она врач, нообстоятельства вынуждают ее работать медсестрой, и она неболтлива.

– Отлично, – кивнул Сергей, – проведите инструктаж – и задело.

– А если Зоя откажется? – поинтересовалась Эвелина. – У неедочь не слишком взрослая, а с Анной надо неотлучно сидеть.

– Не беспокойтесь, – ответил Сергей, – думаю, медсестрасогласится, вы проведите беседу.

Естественно, директор не могла отказать секретарю никогда невиданного благодетеля. Иван Иванович сделал для интерната много хорошего.Именно он сумел выбить для привлечения людей тот самый дом, в котором сейчаспроживала Зоя, а сколько раз спонсор давал деньги! Ясное дело, Эвелина вызвалаКилькину и сказала:

– С сегодняшнего дня предлагаю тебе работать вспецотделении, занимаешься только одной больной, находишься при ней неотлучно.Выходной один день в месяц, но зарплата прибавится.

Директриса полагала, что Зоя начнет задавать вопросы, но тасухо ответила:

– Понятно.

– Тебя проинструктируют в отношении лекарств, – перешла кделу Эвелина.

– Я в курсе назначений, – как ни в чем не бывало сказалаКилькина.

– Откуда? – изумилась Эвелина, которая сама не знала, чтодают Анне.

– Последние месяцы именно я заменяла Елизавету Андреевну,когда та уезжала на выходной, – как всегда бесстрастно пояснила Зоя, – Анна комне привыкла. Вы не волнуйтесь, я справлюсь!

И жизнь в интернате побежала по накатанной колее.

Потом к Эвелине Лазаревне приехала пожилая дама. Явилась онане в интернат, а к директору на квартиру. Правда, Казакова живет в том самоммного раз упомянутом здании, и понятие «дом» давно слилось у нее со словом«служба».

Незнакомка приехала около девяти вечера в субботу. В Фолпиненарод продолжал жить по старинке, многие не запирали замков. Эвелина тоже недумала о безопасности, поэтому просто удивилась, когда вдруг услышала изкоридора незнакомый голос:

– Здравствуйте! Эвелина Лазаревна, вы где?

Директриса вышла на зов, увидела пожилую, хорошо одетуюдаму, хотела спросить: «Кто вы?» – но не успела.

Пенсионерка рухнула на колени, вытянула вперед руки изапричитала:

– Помогите, умоляю, сердце разрывается, извелась вся,устала, дайте на дочь взглянуть!

Эвелина Лазаревна кинулась поднимать старуху, но та упорнотвердила:

– Разрешите с дочкой встретиться.

– Ваша дочь помещена в интернат? – решила выяснитьдиректриса.

– Да, да, да, – затрясла головой старуха.

– Нет никаких препятствий к свиданию, – попыталасьрастолковать ей Эвелина, – завтра после двенадцати можете увидеть дочку. С утрау нас процедуры и занятия, а после полудня свободный график посещений.

– Нет, мне сейчас надо, – настаивала незнакомка.

– Время позднее, уже объявили отбой.

– Ради Христа, – заплакала старуха, – завтра никак не могу!Можно ее не будить, мне бы только взглянуть и убедиться, что она жива.

– Ладно, – после некоторого колебания согласиласьдиректриса, – как зовут вашу дочь?

Старуха нервно оглянулась.

– Она у вас содержится в особых условиях, под присмотром,отдельно от остальных, как в тюрьме заперта.

– Анна! – отшатнулась Эвелина. – Нет, нет, и не просите, кней нельзя.

– Мне одним глазком посмотреть, – рыдала дама.

Больше часа пенсионерка уговаривала директрису, буквальновалялась в ногах у Казаковой и в конце концов уломала ее.

– Анна сейчас спит, – сказала Эвелина, – ее сиделка ушладомой, я отведу вас во флигель и покажу больную, но вы не должны пытаться ееразбудить, хорошо?

– Клянусь! – жарко воскликнула старуха.

И Эвелина Лазаревна из жалости к несчастной матери нарушиластрожайший указ Ивана Ивановича, отвела старуху в особую палату.

Когда та увидела мирно спящую Анну, она сначала замерла, апотом с воплем: «Ларочка!» – ринулась к кровати.

Слава богу, Анна была под воздействием сильного лекарства идаже не вздрогнула, когда старуха начала тормошить ее.

– Вы с ума сошли! – возмутилась Эвелина, оттаскивая мать. –Обещали просто посмотреть!

И тут у старухи началась истерика, испуганная Эвелинавыволокла гостью из флигеля, почти донесла до собственной квартиры и усадила надиван.

– Ларочка, – стучала зубами незнакомка, – Ларисочка!

– Вы ошибаетесь, – попыталась утешить ее директриса, –женщину зовут Анна! По паспорту она Анна Ивановна Сергеева!

И тут из уст посетительницы полился такой рассказ, что уЭвелины Лазаревны перехватило дыхание.