Когда Люсинда пришла к этому выводу, ей осталось решитьтолько одну проблему, которая являла собой что-то вроде нравственной дилеммы.После того, как она всю свою жизнь посвятила удерживанию молодых людейпротивоположного пола от возможного сближения, ей предстояло совершить нечтосовершенно противоположное, а именно – свести Яна Торнтона и Элизабет Кэмерон иоставить их наедине. Ей вспомнилась последняя фраза Джейка Уайли: «Эта девушкатак красива, что соблазнит любого мужчину, который пробудет с ней хотя бы час».А насколько Люсинде было известно, Ян Торнтон уже поддался однажды чарамЭлизабет. И пусть Элизабет уже не такая юная, как тогда, она стала ещекрасивее, следовательно, шансы ее только возросли. Более того, Элизабет сталаумнее и вряд ли позволит ему зайти слишком далеко, когда они останутся наединена несколько часов. В этом Люсинда была уверена. Сомнение вызывали только двевещи: действительно ли Ян Торнтон стал невосприимчив к обаянию Элизабет, как онутверждает, и каким образом ей удастся оставить их наедине. В конце концовЛюсинда решила возложить решение этих проблем в не менее умелые, чем еесобственные, руки Творца и погрузилась в глубокий сон.

Джейк приоткрыл один глаз и тут же сощурился от яркогосвета, бившего через высокое окно прямо в глаза. Утратив ориентацию, онперекатился на другую сторону незнакомой бугристой кровати и оказался лицом клицу с огромным черным животным, которое прядало ушами и скалило зубы, пытаясьпросунуть морду между перекладинами стойла и укусить его.

– Ах ты, чертов людоед! Люциферово отродье! – закричал Джейки врезал ногой по перекладине в отместку за попытку укусить себя. – О, ччерт! –его босая нога больно ударилась о деревянную перекладину.

Он сел и провел руками по густым рыжим волосам. На лице егопоявилась гримаса, когда он увидел прилипшее к рукам сено. Болела нога, иболела голова от выпитой вчера бутылки.

Поднявшись на ноги, Джейк натянул ботинки н, ежась отутреннего холода и сырости, почистил щеткой свою шерстяную куртку. Пятнадцатьлет назад, когда он нанялся на работу на эту маленькую ферму, он спал в этомсарае каждую ночь. Теперь же, когда Ян удачно вложил его деньги, которые оннакопил в совместных с ним плаваниях, Джейк научился ценить комфорт и страшнотосковал по уюту перовых матрасов и атласных покрывал.

– Из дворца в коровник, – пробурчал Джейк, выходя из стойла,в котором провел ночь. Когда он шел мимо стойла Атиллы, тот с силой выбросил впередкопыто, намереваясь попасть в Джейка, но промахнулся, и копыто прошло наволосок от его ноги.

– Это тебе будет стоить первого завтрака, – пообещал Джейки, испытывая настоящее удовольствие, стал насыпать корм другим лошадям на видуу Атиллы. – Ты испортил мне настроение, – жизнерадостно сообщил он, глядя, какчерный конь сердито встает на дыбы и завистливо косится на чужие кормушки. –Когда оно у меня улучшится, я, может быть, накормлю тебя, – Джейк замолчал,заметив, что чудесная гнедая лошадка Яна стоит, как-то странно согнув правоеколено и не доставая правым копытом до земли. – Эй, Майка, – ласково заговорилон, похлопав ее по атласному боку, – давай поглядим, что там у тебя с копытом.

Хорошо вышколенная лошадь, которая не проиграла ни одних скачеки получила звание чемпиона на скачках в Хистоне, не оказала никакогосопротивления, когда Джейк поднял ее копыто и озабоченно склонился над ним.

– Камень забился, – сказал Джейк лошади, которая навострилауши и внимательно наблюдала за его действиями умными карими глазами. Джейкпоискал взглядом, чем бы подцепить камень, и остановил свой выбор на старойдеревянной рейке. – Думаю, она подойдет, – пробормотал он, поднимая копыто иставя его к себе на колено. Он подцепил камень и облокотился на перекладинысоседнего стойла для большего упора. – Вот так. – Вытащив камень, он издалдовольное восклицание и сразу же дикий вскрик боли, так как огромные зубывцепились в его тело пониже талии. – Ах ты, паршивый мешок с костями, – заоралДжейк, отскакивая назад, а потом набрасываясь на перекладины стойла в отчаяннойпопытке Достать проклятое животное. Но Атилла, прекрасно понимая, что его ждетвозмездие, уже отошел в дальний угол стойла и оттуда удовлетворенно поглядывална Джейка. – Ну ничего, я до тебя еще доберусь, – пообещал он и потряс длядоходчивости кулаком.

Потирая укушенный зад, Джейк обернулся к Майке и осторожноприслонился к стене сарая. Он еще раз проверил копыто, чтобы убедиться, что оночистое, но когда он дотронулся до места, где был камень, гнедая болезненнодернулась.

– Намяло? – сочувственно сказал Джейк. – Ничегоудивительного, камень был большой и острый. Но ведь ты вчера никак не показала,что тебе больно, – продолжил он, восхищаясь ее терпением и покладистостью.Потом перевел суровый осуждающий взгляд на Атиллу и повысил голос, чтобы томубыло лучше слышно. – Конечно, ты ведь у нас настоящая аристократка, чудесноетерпеливое животное – не то что этот несчастный мул, который не достоин даже водной конюшне с тобой стоять!

Если Атиллу и волновало его мнение, то он постарался этогоне выдать, чем окончательно взбесил Джейка. В таком скандальном настроении он иворвался в коттедж.

Ян сидел за столом, обняв руками чашку с кофе.

– Доброе утро, – как обычно, приветствовал он Джейка, будтоне замечая его грозно нахмуренного лица.

– Может, для тебя оно и доброе, только о себе я этогосказать не могу. Ночь, можно сказать, провел на улице и спал бок о бок соскотиной, которая только и думает, как бы сожрать меня. Он уже успел с утрацапнуть меня.

Джейк взял оловянный чайник и стал наливать себе кофе вбольшую глиняную кружку.

– А твоя лошадь, между прочим, хромает! – злорадно сообщилон Яну, который с улыбкой глядел на него. Усмешка Яна тут же испарилась.

–Что!?

– Ей забился камень в копыто, и она теперь припадает налевую переднюю.

Ян вскочил и, отшвырнув в сторону стул, выскочил изкоттеджа.

– Мог бы и не ходить. Так, небольшой синячок, – сказал послеего ухода Джейк, наконец успокаиваясь.

Заканчивая умываться, Элизабет услышала внизу мужскиеголоса. Завернувшись в тонкое полотенце, она подошла к сундукам, которые ихнелюбезный хозяин все – таки поднял сегодня утром наверх и оставил за дверьюрядом с двумя большими кувшинами воды. Затащив сундуки в спальню, Элизабетподумала, что все ее платья слишком нарядны и легкомысленны для этого скромногокоттеджа.

Наконец она выбрала наименее вызывающее – белое батистовоеплатье с завышенной талией. По подолу шла широкая кайма из вышитых розочек и зеленыхлисточков, такая же вышивка была на высоких, до локтя, манжетах пышных рукавов.Поверх платья лежала длинная лента с такими же розочками и листочками, иЭлизабет взяла ленту в руки, раздумывая, куда ее приспособить, и стоит ливообще ее надевать.