– Ты, что ли, Миколка? – спросил Борис, стараясьдержаться твердо и решительно. – Привет тебе передавал Васька Хорь изЭнска. Мы с ним вместе из каталажки бежали…

– Васька Хорь, ботаешь? – Миколкаухмыльнулся. – А ведь он сейчас здесь, так что, мастрыга, мы ботву твоюсейчас живенько проверим… Эй, Хорь, ты здесь?

– Здесь он, только кемарит, с дороги беленькойхлобыстнул и угомонился! – раздался визгливый бабий голос из угла подвала.

– Разворошить! – скомандовал Миколка.

Кто-то бросился выполнять его приказ – слово Миколки здесьбыло законом. Откуда-то приволокли ведро воды, плеснули на валяющееся в углубесчувственное тело. Спящий встрепенулся, вскочил, отряхнулся, как собака, изавертел головой.

Борис с облегчением узнал своего сокамерника и товарища попобегу.

Хорь, окончательно проснувшись и вспомнив, где находится,недовольно забормотал:

– Вы чё, урки бессовестные, попусту банкуете? Чегочеловеку покемарить не дадите? Я же к вам с делом притаранился, как делегат отчестной энской блатной публики, так вы должны ко мне со всем вашим уважением…

– Никто тебя, Хорь, и не банкует! – пророкоталМиколка. – Мы к тебе только вопрос имеем. Тут какой-то мастрыга приполз,ботает, что дружок твой и ботву от тебя имеет… так вот ты глянь – честный этофраер или мастрыга позорный, жаба легавая… схоронить его вместе с дружком илиботать с ним, как с порядочным уркой?

Хорь протер глаза, уставился на Бориса и расплылся в широкойулыбке:

– Здорово, друган! Как добрался? В тюрягу больше непопадал?

– Спасибо, Хорь, твоими молитвами!

– Знаю я его… – Хорь обернулся к окружающим: –Честный фраер, мы с ним на одной шконке парились, вместе от кумаломанулись! – Он снова повернулся к Борису и продолжил: – Чего сюда-тозаявился – тут урки лихие, им человека зарыть ничего не стоит!

– Дело у меня есть, – ответил Борис. – Человекаодного из ГПУ вытащить надо…

– Ух ты, какой шустрый! – проговорил Миколка, отудивления перейдя на человеческий язык. – Вишь ли, человека ему вытащитьнадо! Мы с этими архангелами в кожанках по разным улицам ходим, чтобы лишнийраз не сталкиваться! А тут никакого нашего интересу не предвидится, и мы должныв чужой бане свои веники ломать? Ты, может, и честный фраер, но приплыл не потому адресу! Поищи в другом порту пыльным мешком ушибленных!

– Не волнуйтесь, господа урки, я о вас не такогоплохого мнения! – произнес в ответ Борис. – Мое предложение для васочень даже выгодное, и опасности, считай, никакой. Потому как ГПУ, конечно, онои есть ГПУ, и дела с ним иметь опасно, только в моем случае имеет место личныйшкурный интерес одного сотрудника, и я уже придумал, как можно это делообделать, к большой вашей пользе…

Глаза Миколки заблестели.

– Об чем идет речь? – спросил он деловымтоном. – Гоп-стоп, или сухая кидка, или фармазонка?

– Нельзя ли по-русски? – взмолился Борис. – Яна вашем наречии ни слова не понимаю!

– Ха! – выдохнул Миколка. – Дикий человек!Как это будет по-вашему… Ограбление? Кража со взломом? Мошенничество?

– Налет.

На мгновение в подземелье наступила тишина.

– Ну, если этому фраеру нужен налет, – проговорилнаконец Миколка, – будет ему налет. А где налет – там Семен Степанович.Без него такие дела не делаются.

– Сенька Филимонов? – подал голос Рубель, тоткарманник, который привел на малину Ордынцева и Саенко.

– Он самый! – подтвердил Миколка. – Без негов таком деле не обойтись. Урки, кто последний видел Семена Степановича?

Из уголовной толпы выкатился как колобок толстенький карликс рыжей бороденкой на круглом румяном лице. Остановившись перед Миколкой,карлик встал по стойке «смирно» и доложил:

– Час назад он со своими чижиками в «Культурном уголке»разговаривал!

– Ну, Шарик Иваныч, ты и проводи нашего гостя в«Культурный уголок», – распорядился Миколка. – И скажи, что я просилСемена Степаныча с ним по-людски поботать. Может, и сговорятся.

Через полчаса Ордынцев и Саенко шли по Третьей линииВасильевского острова, едва поспевая за шустрым карликом, который колобкомкатился перед ними, вполне оправдывая свое прозвище. Прохожие, извозчики иавтомобили терялись в особенном, густом и промозглом, василеостровском тумане.

– Ну, вот он, «Культурный уголок»! – сообщил ШарикИванович, остановившись перед неказистой дверью, ведущей в полуподвальноепомещение.

Карлик скатился вниз по ступенькам, толкнул дверь. Борис иСаенко следом за ним вошли в пивную.

Это заведение старалось соответствовать своемувыразительному названию: на маленьких оконцах, через которые можно было видетьтолько ноги прохожих, висели вышитые гладью занавески, на стенах – нарядныерушники. Правда, все это не отличалось чистотой, и нетрудно было догадаться,что об эти рушники и занавески некультурные посетители не раз вытирали грязныеруки, а может быть, кто-то не постеснялся в них и высморкаться.

Публика в пивной совершенно не соответствовала этомукультурному направлению, она была шумная и разномастная – были здесь и ломовыеизвозчики в толстых ватных фуфайках, и кустари в замызганных фартуках, наминутку оторвавшиеся от своего промысла, чтобы промочить горло, да и застрявшиев пивной на целый день, и портные-латалы, по привычке скрючившиеся над грязнымстолом, как будто над своим вечным шитьем, и подозрительные типы с вороватобегающими глазами и слишком чистыми руками…

К одному из таких субъектов и подкатился проворный карлик.

– Здорово шамал, Турман! – проговорил он, сверкнувглазами.

– Здоров, Шарик Иваныч! – отозвался тот. – Потолку прикатил или так – пивка хлебнуть?

– По толку! Ты Семена Степаныча не видал? Вроде онздесь был со своими мальцами…

– Был, был! – подтвердил Турман. – Кола дваназад отчалил, пошли на пересадку. Не иначе как в «Эдельвейс» перекантовались…

– С пересадками сегодня Семен Степаныч пьет! –уважительно пояснил карлик для Ордынцева, направляясь к выходу из «Культурногоуголка».

– Это что значит? – поинтересовался Борис.

– Это значит, из одной пивной в другую перебираются.Здесь по паре пива выпьют, потом в «Эдельвейс» на Первой линии, а оттуда уже наПетербургскую сторону рукой подать, в «Маньчжурию»… это у них сегодня такаяфантазия случилась, а так-то они чаще в ресторане приличном гуляют…

– Эй, Шарик Иваныч! – окликнул карликаТурман. – Этот кент с тобой, что ли?

– Известное дело, – подтвердил Шарик иподозрительно уставился на Турмана: – А что? Не позволил ли ты чего лишнего?Имей в виду – Миколка будет недоволен!