– Тебя что-то беспокоит?

– Боюсь, я сошел с ума.

– Предположим, а кто сейчас не сумасшедший? – Джорджулыбнулся и заказал им обоим по пиву. – И что тебя заставляет так думать?

Спенсер не знал, что ему сказать. Как он может начатьговорить с ним о Кристел?

– Да, я встретил своего старого друга в воскресенье вСан-Франциско.

Джордж мгновенно предположил, заглядывая ему в глаза:

– Женщину?

Спенсер удрученно кивнул:

– Я не видел ее несколько лет, думал, что забыл о ней,и вдруг... Бог мой, я даже не знаю, как это объяснить.

– И вдруг ты оказался с ней в постели, – предположил сулыбкой Джордж. С ним самим произошло нечто подобное за два дня до женитьбы. –Не волнуйся, это простое малодушие, ты скоро оправишься!

– А если нет? Что тогда? Кстати, я с ней не спал. – Онсказал так, пытаясь защитить ее репутацию, как будто это имело значение. Джорджее даже не знал.

– Прими мои соболезнования. Не беспокойся, Спенсер. Тызабудешь ее. Элизабет – прекрасная девушка. Ты допустишь огромную ошибку, еслине породнишься с судьей Барклаем.

Неужели все считают это главным? Спенсер посмотрел на него,и Джордж внезапно понял, что это серьезно.

– Я сказал Элизабет, что хочу расторгнуть помолвку.Джордж поставил стакан и присвистнул:

– Да, ты точно ненормальный. А она что сказала? Спенсерпокачал головой:

– Она не хотела слышать об этом. Элизабет сочла этообыкновенной трусостью и сказала, чтобы я прекратил скулить. – Это моглопоказаться смешным. Всем, кроме Спенсера.

– Это благородно с ее стороны. Она знает о той, другой?Спенсер с несчастным видом покачал головой:

– Я ей не сказал. Но думаю, она догадывается. Она,однако, не догадывается, насколько это серьезно.

Джордж твердо посмотрел на него:

– Это не может быть серьезным.

– Нет, может. Я люблю ее... ту, другую, я имею ввиду...

– Слишком поздно. Подумай, сколько неприятностей тебепринесет расторжение помолвки.

– Если не сделать этого, всю оставшуюся жизнь я будудумать о другой.

– Нет, не будешь. Ты забудешь ее. – Он говорил оченьуверенно, а вот Спенсер не был в этом уверен. – Ты должен забыть.

– Другие же расторгают помолвки. – Спенсер былвзволнован, к тому же он уже не спал несколько ночей, и его это очень угнетало.

– Да, но не с дочерью судьи Барклая.

Джордж говорил с убежденностью, но Спенсера раздражала егопозиция. Всех чертовски впечатляло, кто она, а он никогда не считал, что этоважно. Он сделал ей предложение, потому что она ему нравилась, потому что онаумна и полна жизни, потому что, в конце концов, он убедил себя, что любит ее.Никогда он не думал о ней как о чьей-то дочери. Он с самого начала знал, ктоона, именно поэтому не решался сделать ей предложение целый год. И вдруг онрешил, что будет все нормально. Но он ошибся, и теперь... Что теперь? Он все немог найти ответа.

– Почему все это так важно, Джордж? Какая разница, ктоу нее отец?

– Ты шутишь? Ты же женишься не на девушке по имениЭлизабет. Ты женишься на образе жизни, на имени, важной семье, и ты не можешьзапросто входить и уходить из такой жизни. Они заставят тебя чем-нибудьзаплатить за это. Даже если нет, твое имя вымажут в грязи отсюда и доКалифорнии.

Спенсер услышал эти слова, он подумал о родителях, о том,как они будут огорчены. Но не может же он жениться только для того, чтобысделать им приятное.

– Если нужно, я смогу с этим смириться.

Но сможет ли он? А что, если Кристел не то, что ему нужно?Если это слепое юношеское увлечение? В конце концов, он ее едва знает.

– По правде говоря, я не представляю, как буду с ней,если я по уши влюблен в другую.

– Думаю, тебе надо выбросить все из головы и прийти всебя. Давай я угощу тебя обедом. Выпей немного, выспись, ради Бога, ничегобольше ей не говори. Через несколько дней тебе станет лучше. Это действительнотак, как она говорит. Трусость. Все это переживают.

Но Спенсер не был полностью уверен в этом. Тем не менее этойночью он спал спокойно, а утром в «Нью-Йорк тайме» увидел объявление о своейпомолвке с очень милой фотографией Элизабет, сделанной в Вашингтоне. Он опятьзадумался: неужели Джордж прав и он должен выбросить Кристел из головы? Что жеон ей скажет? Что он ошибался? Что он ее не любит? Что должен жениться надругой? А как же она? Он же ей нужен, по крайней мере кто-то нужен. Этонесправедливо по отношению к ней; мысль о том, что он должен бросить ее, больноотозвалась в его душе. Однако ему не нужно было ей ничего говорить.

В этот день в Сан-Франциско Кристел увидела в газетахобъявление о помолвке. Он даже не подумал об этом, пока разрешал сложнуюдилемму. Кристел обедала в перерыве с персоналом «У Гарри», когда Перлпротянула ей «Кроникл». Но она, увидев в газете улыбающееся лицо Спенсера, былаудивлена не так, как Кристел.

– Послушай, не они ли были здесь недавно? По-моему, яих обслуживала... – задумчиво произнесла Перл. Ее волновало то, что она читалав газетах о сильных мира сего. – Кажется, это было в субботу. Она была такполностью поглощена собой, а вот он был очень мил. Кстати, ты ему оченьпонравилась. Видела бы ты его лицо, когда ты пела!

Кристел чувствовала, как похолодели ее руки, как задрожалиее пальцы, когда она возвращала газету. Она уже прочла. Там написано, чтоСпенсер Хилл из Нью-Йорка помолвлен с Элизабет Барклай, дочерью судьи Барклая,что обе семьи пригласили около четырехсот друзей для празднования помолвки.Гедда Хоппер заявила, что это был великолепный прием с икрой, шампанским ибуфетом, который мог сравниться с буфетом Белого дома, с оркестром Арти Шоу,который играл для молодых до самого утра. Свадьба назначена на июнь, а платьедля мисс Барклай заказано Прициллой в Бостоне. Кристел молча уставилась в своютарелку. Она не могла поверить. Он ничего не говорил ей о помолвке. Он толькоговорил, что любит ее, что вернется в Калифорнию. Он лгал ей. Вспоминая сейчасвсе, что он говорил, она чувствовала, как болит сердце. Она ему верила.

– Ты слышала о нем раньше? – поинтересовалась Перл,продолжая жевать. Она немного потучнела, но все еще была в отличной форме.

– Нет. – Кристел покачала головой. Еда стояла перед нейнетронутой, но она уже не хотела есть.

В тот вечер она пела от всего сердца, тщетно стараясь недумать о Спенсере. Но она не могла больше ни о чем думать, а когда он позвонилей через два дня, она не хотела подходить к телефону, но миссис Кастаньянастояла.

– Это же междугородный! – вскрикнула она пораженно.Когда Кристел взяла трубку, руки у нее дрожали.