— Потому что я думала, что когда-нибудь они станут вещественнымдоказательством. Вот почему я их все сложила в отдельный конверт и спрятала усебя в бюро.

— Когда вы покинули дом вечером тринадцатого числа, миссисШор?

— Затрудняюсь сказать точно. Я собиралась лечь в постель.Это было где-то около десяти часов вечера. По своей привычке я выпила бутылочкупортера и вскоре почувствовала сильное недомогание. Вспомнив, что перед темотравился котенок, я приняла рвотное и без промедления отправилась в больницу.

— Где находились упомянутые вами чеки, когда вы поехали вбольницу?

— В бюро, в отделении для бумаг.

— Откуда вы знаете?

— Незадолго до этого я их рассматривала. Из спальни явыходила только для того, чтобы взять бутылочку портера из холодильника истакан.

— Когда вы вновь вошли в спальню?

— На следующее утро около девяти часов утра, когда менявыпустили из больницы.

— Вас кто-нибудь сопровождал?

— Да.

— Кто?

— Лейтенант Трэгг.

— По его предложению вы проверили все в своей спальне, чтобыубедиться, что ничего не пропало?

— Да.

— Что-нибудь пропало?

— Нет.

Бюргер показал ей часы и авторучку, которые были найденывозле трупа Лича. Миссис Шор подтвердила, что они принадлежали ее мужу инаходились у него в тот вечер, когда он исчез, и что она их больше не видела дотого момента, как они были ей предъявлены полицией.

— Приступайте к перекрестному допросу, — предложил МейсонуБюргер.

Мейсон был краток:

— Вы не смогли обнаружить, что какая-то вещь исчезла извашей комнаты, когда осматривали ее после возвращения из больницы?

— Нет.

— У меня все, — заявил Мейсон.

Гамильтон Бюргер быстро изложил основы всего дела. Он вызвалхирурга, проводившего вскрытие, и доктора Рослина для опознания пуль,извлеченных из тела Джерри Темплера и из трупа Генри Лича. После этого сновабыл вызван лейтенант Трэгг, который представил суду пулю, застрявшую в косякедвери в доме Шоров. За ним давал показания эксперт полицейской лаборатории,который представил фотографии всех трех пуль и показал, что, судя по отчетливымцарапинам, оставленным стволом оружия, все пули выпушены из одного и того жеревольвера.

Судья Ланкершим посмотрел на часы и напомнил Бюргеру:

— Не забывайте, что мы не рассматриваем сейчас дело обубийстве.

— Да, ваша честь, но мы показываем обстоятельства, связанныес совершением предполагаемого преступления. Мы показываем значение случившегосяи хотим подчеркнуть, как важно было, чтобы полиции не мешали в нем разобраться.

Судья кивнул и с любопытством взглянул на Перри Мейсона,которого, казалось, совершенно не интересовала эта процедура.

— А теперь я вызываю Томаса Ланка, — с важным видом заявилокружной прокурор.

Шаркая ногами, вошел Ланк. Он весьма неохотно давалпоказания, так что Бюргер чуть ли не клещами вытягивал из него каждое слово,часто прибегая к помощи наводящих вопросов, так что временами это большенапоминало перекрестный допрос. Судья не мешал ему ввиду явной враждебностисвидетеля.

Составленная в конце концов из кусочков история Ланка сталаубедительной и драматичной кульминацией всего дела, выстроенного окружнымпрокурором. Ланк рассказал, как в тот вечер он вернулся домой с работы, какЭлен Кендал привезла к нему котенка, чтобы тот был в безопасности, как онслушал радио, читал журнал и, дойдя до середины, услышал шаги на крыльце и стукв дверь. Он открыл дверь и отшатнулся в удивлении, узнав в посетителе своегобывшего хозяина.

Дальше Ланк вкратце упомянул, что они «немножко поговорили»,а потом он постелил Шору в свободной спальне. Он подождал, чтобы убедиться, чтоего гость заснул, а сам тихонько выскользнул из парадной двери, сел в трамвай,доехал до остановки, ближайшей к особняку Шоров, и быстро пошел к дому. Егоостановила обвиняемая, спросила, хочет ли он видеть миссис Шор, и, получивположительный ответ, усадила его в машину, утверждая, что отвезет его к миссисШор. Затем она, как он неохотно признал, «ходила вокруг да около», пока непоявился Перри Мейсон, а после этого они поехали в больницу, и Мейсон сказалему, что миссис Шор практически задержана полицией. Затем Мейсон отвез его вотель «-Марпл-Лир» и заказал ему номер под именем Томаса Триммера, и он пошел всвою комнату. Когда он начал раздеваться, в дверь постучали. Полицейские израдиофицированного патруля задержали его. Он совершенно не представляет себе,как они узнали, что он там.

— Как был одет мистер Шор, когда вы уходили из дому? —спросил его Бюргер.

— Он лежал в постели, если вы это имеете в виду.

— Он был раздет?

— Да.

— Вы решили, что он заснул?

— Что решил свидетель, не имеет значения, — прервал егоМейсон. — Важно, что он видел и слышал.

— Прекрасно, — согласился Бюргер. — Я поставлю вопрос иначе.Было ли в его виде что-нибудь такое, что вы могли бы видеть и слышать и чтоуказывало бы на то, спит он или нет?

— Ну, он храпел, — неохотно признал Ланк.

— А вы в это время были полностью одеты? Вы не ложилисьспать?

— Нет, сэр.

— И вы ушли из дому?

— Да, сэр.

— Вы постарались уйти незаметно?

— Ну да, старался.

— И вы пошли пешком до трамвайной линии?

— Да, сэр.

— Далеко?

— Один квартал.

— Сколько времени вам пришлось ждать трамвая?

— Трамвай подошел, когда я был на углу. Я успел вспрыгнуть.

— Сколько времени вы ехали в трамвае?

— Не больше десяти минут.

— Через сколько времени, после того как вы сошли с трамвая,обвиняемая заговорила с вами и увезла оттуда?

— Ну, довольно скоро.

— Через сколько минут?

— Понятия не имею.

— Через минуту, две, пять или двадцать?

— Через минуту, наверное. Гамильтон Бюргер сказал:

— Вряд ли можно допустить, ваша честь, что человек, которыйспокойно спал в постели, проснулся, выяснил, что Ланка нет в доме, оделся иуспел уехать за столь короткий срок. Как я считаю, присяжные имеют всеоснования предполагать, что мистер Шор продолжал спать в той же постели в томже доме, когда мисс Стрит его захватила.