Поэтому Катя смотрела на хозяйку. На нее успокаивающедействовал мягкий Машин голос, и плавность ее движений, и даже то, какимировными ломтями ложился сыр из-под ножа, приводило Катю в себя. Подумав о сыре,она тут же вспомнила про столовую, в которой его нарезали толстыми, какподошва, кусками, а вслед за столовой в голове всплыла мысль о документах иудостоверении для проходной.

– Сумка! – сглотнув, сказала она, прервав Машу наполуслове. – О господи. Этого еще не хватало!

– Что с сумкой? – хором спросили Маша и Сергей.

– Я ее потеряла. Оборонила в парке.

– Когда?

– Не знаю… наверное, час назад. Может быть, больше.

– Что вы делали в парке? – Бабкин решил, чтодевочка пришла в себя и теперь можно поинтересоваться, что случилось.

– Я убегала. Там были подростки. Гнались за мной.Упала. Выронила сумку.

– В какой части парка? – спросил Сергей, слегкаогорошенный ее словами. „Я-то думал, ее муж из дома выгнал. А за ней, значит,кто-то гнался. Если не врет, конечно“.

– Там… недалеко от входа. Скамейка. Дальше деревья.Между ними. – Катя вспомнила, как приглядывались преследователи к ееследам. – Следы. Много следов.

„Ой, как нехорошо ты рассказываешь-то, голубушка, –мысленно вздохнул Сергей, по опыту оперативной работы знавший, какими короткимирублеными фразами начинают изясняться некоторые жертвы или свидетелипреступлений. – Разговорить бы тебя как следует, чтобы тысложноподчиненные предложения вспомнила. Ладно, пусть Машка этим занимается“.

– Маш, я в парк, – сказал он, поднимаясь. –Поищу сумку.

– Вы что! – Катя дернулась и вскочила так резко,что Антуанетта свалилась с ее коленей и возмущенно тявкнула. – Там они! Ихшестеро! А может быть, и больше. Они же будут меня искать, а встретятся…

– А встретятся со мной, – кивнул Сергей и недоброухмыльнулся.

Пружинистыми шагами прошел в прихожую, и оттуда раздалосьнегромкое ворчание в адрес Маши, которая опять что-то куда-то не туда засунула.

– Перчатки в выдвижном ящике, – спокойно сказалажена, затягивая в хвост пышные рыжие волосы и сразу становясь на пять летмоложе. – Телефон не забудь. Никого не убивай, пожалуйста.

Она прислушалась к повороту ключа в замке, неторопливоразлила чай по чашкам, подняла на Катю серьезные серые глаза и сказала:

– Рассказывай. Что случилось?

Артур стоял возле окна, напряженно глядя вниз.

– Не придет она, успокойся ты! – лениво сказалаСеда, запахивая халат.

Диана Арутюновна покачала головой и хотела сделать дочеризамечание, но сын опередил ее.

– Как не придет? – хмуро бросил Артур, не оборачиваясь. –Куда она денется? Я ей муж, ты не забыла?

Тихий смех Седы заставил его покраснеть и вцепиться вхолодный подоконник.

– Муж, муж, – пробормотала она. – И куда жетвоя красавица от мужа ночью ускакала, а? Думаешь, плачет где-нибудь вподъезде? Размечтался! У жеребца какого-нибудь давно в стойле стоит!

– Не смей! – Артур обернулся, и сестра отвелавзгляд. – Сказал – вернется, значит, вернется.

Диана Арутюновна тяжело вздохнула: „Видит бог, хорошие дети,славные, любая мать такими гордилась бы. Чуть бы повзрослее были оба! Ох,тяжело…“

– Придет она, – веско проговорила заявила она, иАртур с Седой посмотрели на мать.

По просящему взгляду сына Диана Арутюновна поняла, что самон вовсе не уверен в том, что Катя вернется, и ее охватила ярость на невестку,посмевшую причинить боль ее дорогому мальчику.

– Ты видела, как она удирала? – спросила Седапрезрительно. – Как собачонка перепуганная!

– Вернется, – непоколебимым голосом повториламать. – Поверьте мне, дети, я людей знаю. Она на крючке. Скажите мне, рыбасама крючок может вынуть, а? Если он глубоко сидит? Вот именно. Ложитесь спать.И ты, Артур, не стой у окна, иди. Спокойной ночи, мальчик мой.

Она ласково погладила сына по голове, с ненавистью подумалао Катерине: „Нет, не вытащить ей крючка, или я ничего в людях не понимаю!“

Диана Арутюровна Ашотян и в самом деле разбиралась в людях.Она только не просчитала, что, кроме рыбака, крючок из рыбы может вытащитькто-то другой.

– Значит, твой Артур занял деньги на операцию укаких-то криминальных личностей, потом не смог отдать долг, и из-за этого выудрали в Москву, – повторила Маша, нахмурившись.

– Да.

– И ты бросила институт, наврала матери, подругам истала работать здесь, в Москве, чтобы их обеспечивать. А твой муж и его мать ссестрой боятся выходить из дома, потому что у мафии длинные руки. В смысле ихмогут найти и убить.

– Да.

– А вечером ты нашла русалку, пропавшую из квартирытвоего соседа, которого убили не так давно. Ее, очевидно, украл и спрятал твойАртур.

Катя не стала повторять „да“ и просто кивнула. В изложенииМаши все звучало как-то… неправильно.

– Оставим пока в стороне русалку и убийство, –медленно проговорила Маша. – Но что за дикий винегрет у тебя в голове?Катя, милая, что ты делаешь со своей жизнью?

Катя недоуменно посмотрела на нее.

– Маша, как же вы не понимаете! Я обязана Артуру! Доконца жизни!

– Ах, вот оно что! Понятно, понятно…

Маша встала, подошла к окну, из которого был виден краешекдома, откуда сбежала Катя.

– Второй раз с этим сталкиваюсь, – сказала онасебе под нос. – Просто удивительно, до чего способно оно довести людей.

– С чем? С чем вы сталкиваетесь, Маша? И что способнодовести?

Маша обернулась к ней, тряхнула рыжими волосами.

– С ложно понятым чувством долга. Второй раз за последнийгод я сталкиваюсь с тем, что ложно понятое чувство долга обрекает людей насовершение таких поступков, которые можно расценить только как медленноеуничтожение своей жизни.

– Почему же „ложно понятое“? Разве вы не думаете, что яи в самом деле многое должна этой семье?

– Нет, конечно. Ты ничего им не должна.

– Почему?

– Потому что ты не можешь нести ответственность запоступки других людей. Если только ты сама не попросила их совершить такойпоступок. Чем бы ни были продиктованы их действия – заботой о тебе, собственнымэгоизмом или чем-то другим, – их выбор был сделан ими самими. Ты просиласвоего жениха занять денег на твою операцию?

– Что вы… и в мыслях не было.

– Вот видишь. Это было его собственное решение, закоторое он сам и должен нести ответственность. Он обратился к людям, к которымнельзя было приходить. Но самое плохое не в этом, а в том, что в результате онподставил и тебя, и свою семью. Неужели твой муж не знал, что не сможет отдатьденьги вовремя?