— Возможно. Но это не имеет значения.

Я кивнул. Если Бранд до сих пор не появился, то мы выигралидень. Остальные Образы под охраной, а Фиона получит возможностьпродемонстрировать свое собственное колдовское мастерство, чтобы отыскатьБранда. Тогда начнется погоня. Фиона и Блейз уже однажды сумели его остановить.Сможет ли она сделать это одна? Или же нам придется отыскать Блейза и убеждатьего помочь? А может, Блейза отыскал Бранд?.. Интересно все-таки, за какимчертом понадобилось Бранду такое могущество? Для чего? Сесть на трон – это ямог понять, но все остальное... Нет, этот человек сумасшедший, и хватит обэтом. Очень и очень жаль, однако ничего не поделаешь. Наследственность илиокружение? Все мы в какой-то мере безумцы, каждый по-своему. Честно говоря,только безумец, имея так много, с такой горечью хочет получить еще больше ихоть чуточку возвыситься над остальными. У Бранда эта мания развиласьмаксимально, вот и все. Он был как бы нашей общей карикатурой в своемстремлении к величию. И с этой точки зрения так ли уж важно, кто из нас сталпредателем?

Да, важно. Ибо именно Бранд совершил то, что совершил.Безумец или нет, но он зашел слишком далеко. Ни Эрик, ни Джулиан, ни я никогдаподобного не сделали бы. Блейз и Фиона в конце концов порвали с ним, когдазаговор достиг угрожающего размаха. Джерард и Бенедикт всегда были чуть вперединас – по возрасту или морально, не так важно, ибо сами себя исключили из этойбессмысленной игры в захват власти. Сильно изменился Рэндом. Неужели нам, детямЕдинорога, потребовались века, чтобы наконец стать взрослыми? Неужели мы всеэто время постепенно взрослели, хотя и очень медленно, и одного Бранда этотпроцесс почему-то не коснулся? А может быть, напротив, именно Бранд своимивыходками способствовал нашему процессу взросления?

Суть таких вопросов – не в ответах, а в том, что они вообщевозникают. Мы слишком походили на Бранда, чтобы я боялся именно этой похожести,больше, чем чего-либо иного.

Но Бранд был тем, кем был, потому что совершл все это именноон, а не кто-то другой.

Луна поднялась совсем высоко: свет ее перекликался сосвечением небесного Образа. Облака продолжали сгущаться и стягиваться все ближек луне. Я хотел было сообщить об этом Бенедикту, потом решил не отвлекать его.Тир-на Ног-т плыл надо мной, подобный некоей сверхъестественной радуге надокеанами ночи...

И тут неожиданно появился Бранд.

Я машинально сжал рукоять Грейсвандира, хотя отличносознавал, что в данный момент Бранд стоит напротив Бенедикта по другую сторонуОбраза в темном зале высоко в небесах.

Я опустил руку. Бенедикт, конечно же, сразу почувствовалприсутствие врага и повернулся к нему лицом. Он не сделал ни шагу к лежавшему устены мечу, а просто внимательно смотрел через весь зал на Бранда, нашего с нимродного брата.

Честно говоря, я опасался, что Бранд исхитрится возникнутьпрямо у Бенедикта за спиной и сразу попытается пырнуть его. Я-то на его месте ипробовать не стал бы: даже умирая, Бенедикт вполне способен отправить своегоубийцу на тот свет. Очевидно, и Бранд не настолько спятил.

Он улыбнулся.

— Бенедикт? — спросил он. — Интересно... Ты... Здесь...

Камень Правосудия, висевший у него на шее, яростно светился.

— Бранд, — сказал Бенедикт, — даже не пытайся.

По-прежнему улыбаясь, Бранд расстегнул портупею, и та вместес оружием упала на пол. Когда затихло эхо, он произнес:

— Я ведь не дурак, Бенедикт. Еще не родился человек,способный победить тебя с клинком.

— Мне не нужен клинок, Бранд.

Бранд медленно двинулся вдоль края Образа.

— И все же носишь его как слуга трона, хотя мог бы бытькоролем.

— Данное желание никогда не возглавляло список моихстремлений.

— Верно... — Бранд помолчал, постоял и сделал несколькошагов по периметру зала. — Преданный, исполненный самоуничижения... Ты совсемне изменился. Жаль, что отец успел воспитать тебя именно таким. Ты мог бы пойтигораздо дальше!

— У меня есть все, что мне нужно, — сказал Бенедикт.

— В тебе задушили желания, слишком рано отсекли отсемейных притязаний.

— Не заговаривай мне зубы, Бранд. Не провоцируй меня.

Все еще улыбаясь, Бранд медленно двинулся к нему. Интересно,что все-таки он задумал?

— Ты знаешь: я умею кое-что, чего не умеет никто изостальных, — говорил Бранд. — Если у тебя есть какое-нибудь неосуществимоежелание, например, то я предоставляю тебе возможность назвать его и понять,насколько ты в отношении меня был не прав. Я научился делать такие вещи, вкоторые ты вряд ли поверишь.

Бенедикт улыбнулся одной из своих редких улыбок.

— Ты выбрал неверный способ, — сказал он. — Я и самсумею получить все, что захочу.

— В Тени! — взревел Бранд, резко останавливаясь. — Тамлюбой из вас способен обрести фантом собственной мечты!.. Я же говорю ореальности! Амбер! Власть! Хаос! Не грезы наяву, и не второй лучший!

— Если бы я хотел иметь больше, чем имею, то знал бы,что делать. Как видишь, я пока не сделал ничего, — ответил Бенедикт.

Бранд засмеялся и снова двинулся вперед. Он уже обошел залвдоль кромки Образа примерно на четверть. Камень Правосудия у него на грудисиял все ярче. Голос звенел.

— Ты просто глупец, ибо носишь эти оковы по собственнойволе! Но если ты не желаешь ни обладать, ни править, то что скажешь о знаниях?Я сумел постичь всю мудрость Дворкина. Я пошел и дальше, и заплатил черную ценуза познание высшей сущности вселенной. А ты мог бы теперь получить эти знания,не платя такой цены.

— Всему своя цена, — сказал Бенедикт. — Но эту цену яплатить не стану.

Бранд покачал головой и взлохматил волосы. Тут изображениеОбраза как-то заколебалось, словно клочок облака на миг закрыл свет луны.Тир-на Ног-т слегка потемнел, потом снова засветился с прежней яркостью.